— На здоровье.

— И вот еще что. Вам что-нибудь известно о том молодом человеке, который увивался вокруг Елены и потом странным образом исчез?

— Проверить?

— Угу… Если можно…

— Можно. Продолжаю искупать.

В общем, ясно, что Алексея Борисовича она сделала своим помощником. Потому что на самостоятельного злодея он никак все-таки не тянул.

В общем, все, кажется, ясно… Ясно — и ужасно!

"Кого Алексей Кудинов боится, он никому никогда не признается”, — Аня снова припомнила бормотания Кудинова.

Но если это так, то это трагедия!

Анна вспомнила чудесного грустного и умного Туровского, его фантастическую влюбленность в жену.

Что с ним будет?!

Приедет Богул, выведет Елену под белые рученьки, закованные в наручники, и сопроводит в черный “воронок” — на потеху всему городу.

Но ведь есть же какие-то способы иначе решать такие проблемы? Что толку во всех этих арестах, если она, по-видимому, больна.

Ее бы можно было поместить в какую-нибудь частную клинику на Западе, где больной человек сидит годами в комнате с окнами в сад… Туровский сможет там ее навещать. Все лучше, чем весь ужас совковых судебных процедур.

Туровкий небеден. Он мог бы сам решить этот “вопрос”.

По-человечески выходило, что Светловой следует с Леонидом Алексеевичем поговорить.

Поговорить — и отправляться наконец домой восвояси.

Остальное ее больше не касается, Кудинов и все прочее. Все остальное — это работа Богула. Его “ареал”. Что, в конце концов, она нанялась им тут их криминальные авгиевы конюшни расчищать?!

То есть она хотела хоть немножко загореть — необходимо было обзавестись “алиби” для Пети. Как бы Светлова.., как бы возвращается с курорта! Отдохнула, так сказать. До изнеможения.

К ее удивлению, оказалось, что солярий кудиновского салона ежедневно был открыт для посещений!

Амалия так и не нашлась, но выяснилось, что салоном “Молодость” уже заправляет некая дама.

Эта дама объяснила Анне, что салон “практически” перешел к ней за долги: исчезнувшая Амалия сильно ей задолжала…

И теперь дама не скрывала, что, прибрав к рукам салон “Молодость”, пытается хоть как-то, открыв его для посещений, отработать, покрыть свои убытки'.

"Так что.., если желаете, загорайте!” — любезно пригласила она Светлову.

И Светлова приглашение приняла.

Некоторые Анины знакомые, злоупотреблявшие этой процедурой, в середине московской зимы казались ей похожими на замученных жизнью цыганок, а не на вернувшихся с Карибского моря любимиц судьбы.

Вот и она туда же..: Светлова похлопала себя по щекам: какие уж там свежесть и сияние.., после такого “отдыха”!

Но для оправданий перед Петей и “алиби” сойдет.

Почему Кудинов, такой небедный, как оказалось, человек, имеющий и доходный мини-заводик, и построивший дорогой “Огонек”, отдал за долги салон “Молодость”, словно считал себя вконец разорившимся?

Повинуясь импульсу, Аня набрала номер телефона Кудинова.

И — о чудо! — Алексей Борисович показался ей внезапно вступившим в полосу трезвости. Неужели на него так подействовала потеря “Молодости”?

Этот миг удачи следовало ловить! Ведь он мог оказаться только “мигом”.

"Сейчас возьмет — и снова напьется!” — не без оснований заволновалась Светлова.