Дед прожил со своей первой женой почти тридцать лет и нисколько не пожалел, что женился на принцессе старше себя: ландграфиня была ему первой советчицей в делах.

Баденские маркграфы владели небольшими землями и всё время должны были зорко охранять свои имущественные владения. Маркграфство Баденское граничило с Францией, Австрией, Баварией, Вюртембургом и Гессеном. И все соседи завистливо поглядывали на плодороднейшие земли Бадена, стараясь при случае урвать кусок из них. Первая жена помогала Карлу Фридриху во всём, и до восемьдесят второго года Баденское маркграфство всё прирастало и прирастало землями – то за счёт небольшой прикупки, то за счёт сделок, заключать которые советовала маркграфу его жена.

И хоть дед Луизы не был святым и при случае мог переспать с крестьянской девушкой где нибудь в охотничьем домике, а то и попросту в стогу сена, его жена глядела на такие шалости сквозь пальцы.

Как же жалел Карл Фридрих, когда она легко и спокойно ушла из жизни, наказав перед смертью мужу держаться со всеми завистливыми соседями дружески, дипломатично и стараться округлять свои владения.

Крохотное маркграфство потихоньку прирастало землями и людьми, а Карл Фридрих снова выбрал себе жену из того же Гессен Дармштадтского дома, племянницу своей первой жены. И опять не ошибся. Пошли дети от второго брака, уже не участвующие в наследовании ландграфской короны, но зато имеющие самый тёплый уголок в сердце старого Карла.

Своего первого сына, Карла Людвига, маркграф давно отделил, поселив его в двух милях от старого замка в Карлсруэ – в Дурлахе. Вроде бы близко, да все отдельно. Меньше споров и раздоров в семье, нет ненавидящих взглядов: дети от второго брака оказались завистливыми и сварливыми. Обособив сына и дав ему титул наследника короны, Карл Фридрих навсегда отсёк излишние притязания молодой жены и её детей. Он легко поддавался уговорам женщины, бывшей на тридцать лет его моложе, и только в одном вопросе оставался твёрд и непоколебим, как скала. Лишь отец Луизы, Карл Людвиг, мог наследовать его корону. Много сил и нервов потратила молоденькая жена, чтобы убедить мужа передать корону её детям, но всё было бесполезно. Не помогли ни интриги, ни наговоры, ни комья грязи, бросаемые в сторону Дурлаха.

Но теперь и сам наследник, и его жена, и его дети редко посещали замок в Карлсруэ, зная, что каждый приезд, каждое посещение будут перевёрнуты с ног на голову, обсуждены и облеплены грязью.

Оттого радовалась Луиза, что дед позвал в гости не родителей, не старших сестёр, а только почему то её с Фридерикой. Что то крылось за этим, и она заранее вздрагивала от предчувствия каких то перемен в своей судьбе...

Сытые тяжёлые кони неспешно несли по укатанной аллее лёгкий шарабан. Открытый верх экипажа, украшенного по сторонам дурлахским вензелем, давал возможность любоваться чудесными окрестностями.

Вековые пирамидальные тополя, окаймлявшие аллею длинной в две с половиной мили, позволяли видеть за толстыми стволами зелёную поросль молодой пшеницы, стройные ряды виноградников, а по обочинам дороги на высоких кольях колючие лозы хмеля, посаженного всюду, где выдавался незанятый клочок земли. Везде ухоженная, как будто только что политая зелень, ровные грядки овощей, прополотые межи, чтобы трава не влезала на засеянные поля, колосья ячменя, уже налившиеся молодой молочной свежестью, бурно волнующиеся под свежим весенним ветерком.

Вдали синели горы Шварцвальда, поодаль от аллеи блестела под солнцем медленная вода Рейна, сливаясь с небольшим притоком Неккараи, а кругом всё те же поля, перемежающиеся холмами, террасы виноградников, густые сады – и ясное глубокое голубое небо, лишь слегка приукрашенное лёгкими белыми облачками.

Луиза ещё раз вгляделась в панораму своего родного Бадена, бросила взгляд на бесчисленные ручейки и родники, приветливо прибранные и словно манящие к отдыху, на далёкие холмы, заросшие лесом, и горы на горизонте, соперничающие в синеве с небом.