А в ответ ласкающее слух молчание…

Что не ожидали? Я тоже кусаться умею.

– Вы, Дусечка, поймите меня правильно. Я же о вас беспокоюсь. Простудитесь, заболеете, а потом больничный и увольнение. Да да, сейчас нигде не держат постоянно болеющих работников. А у вас, простите, тут явно без «хроники» не обойдется.

Мне показалось или Иваныч сзади смешком подавился?

Звезда нанопластики, выпучив густо накрашенные глазищи, казалось, сейчас испепелит меня ненавидящим взглядом. Еще чуть чуть и кинется, как самая настоящая кобра.

Уперла руки в бока и ответила ей кривой ухмылкой.

– Так что вы про параллельные миры рассказывали, – я прямо сама деловитость сегодня.

– Видите ли Эллочка, позвольте я буду называть вас так, – подал голос Иван Иванович, предусмотрительно занимая место между мной и Дусечкой, разрывая контакт взглядов, – Земля не единственный мир во вселенной. Существует множество параллельных миров, которые, так или иначе взаимодействуют через разрывы между реальностями. Врата – это и есть разрыв. Мы же называем его Межа.

Стою я смотрю на умное лицо Иваныча и уточняю…так на всякий случай:

– Разрывы?

Мужчина кивает.

– Между реальностями?

Теперь коллеге уже поддакивает Дусечка.

Делаю предусмотрительно два шага назад и осторожно спрашиваю:

– А вы, случайненько, вчера не выпивали?

Иван Иванович тяжко вздохнул, а Дуся рассерженно топнув ногой заявила:

– Так! Эванар, мне все это надоело. Давай передам этой дуре ключи и домой. В отпуск хочу. Мне Витя еще в прошлом десятилетии обещал.

– Что? Кого это ты дурой назвала?! – возмутилась я.

Но мой вопль потонул в громогласном:

– Как домой? А служба?! Ты же не можешь нас бросить без подмены?

Иван Иванович кинулся было к Дусе, но она, ловко обогнув неповоротливого еврея, схватила меня за руку в районе локтя и, несмотря на мои отчаянные попытки вырваться, стала задирать рукав куртки, которая никак не хотела поддаваться.

Яростный рывок и порванный рукав под мой тихий писк грустно обвисает.

Зрачки рыжеволосой женщины горят ярким огнем и у меня против воли темнеет в глазах. К голой руке прижимается ее обнаженный локоть и меня мгновенно простреливает острой болью.

Твою мать! Как же жжется.

Открываю газа, и передо мной предстает поистине фантастическая картина: камни сферы начинают мерцать ярко синим неоновым светом.

– Что за фигня? – бормочу я, наблюдая, как Дуся с будничным видом достает из декольте красненькую книжечку пропуска и торжественно вручает Иванычу.

– Оривидерчи, – махает ручкой женщина.

Неоновый свет становится еще насыщенней, когда она входит в образовавшийся треугольник, а потом яркая вспышка и меня чуть не сбивает с ног резкий порыв ветра вперемешку с жухлой листвой.

Слов нет.

Эмоций тоже.

Перевожу взгляд на свой горящий огнем локоть и вижу на внутренней стороне выжженные иероглифы.

Чертовщина какая то.

После неонового светопреставления уже скоро ничему не удивлюсь. Хотя если ему и можно найти правдоподобное логическое объяснение, то моей подпорченной шкурке вряд ли. Это уже не спишешь на чей то глупый розыгрыш. Подсудное дело.

Наверное, нужно чем то обработать ожоги.

С этой мыслью оборачиваюсь и натыкаюсь на Иван Ивановича.

Или не Ивана? И уж точно не Ивановича!

А еврейчик то преобразился. И покруче нашей Дусечки, чтоб ей там, куда она отправилась, икалось.

Вытянулся в росте, отчего брюки стали явно коротки, раздался в плечах, приосанился, а самое главное на голове, где раньше виднелась проплешина выросли очаровательные рожки.