— Послушай, Айлюли, мои люди не сумеют придумать ракету «Атлас». Это точно. Они даже ноги моют не каждый год и предпочитают чесночную колбасу бутербродам с икрой, но что касается работы, то не тебе о том судить, а тем паче давать им уроки поведения.

— Не заносись, я не хотела тебя обидеть, — старается сгладить неловкость Неф Тустеп. — За версту видно, что Шерлок Холмс дебил по сравнению с быком, который сейчас любезничает с консьержкой.

И мы с облегчением смеемся.

— В общем, — заключает она, — возвращаемся несолоно хлебавши!

— Не дергайся — любое дело в конечном итоге приносит пользу, — философствую я. — Никакого результата — тоже результат!

Она смотрит на меня с любопытством.

— И что это означает на легавом языке?

— Я пришлю тебе перевод в стихах по почте в ближайшие же дни, приятель!

На этом обмене любезностями мы останавливаемся перед входом в редакцию, она выходит из машины, а я еду в Контору.

Лавуан как раз заканчивает рисовать сексапильную брюнетку с разрезом глаз под Софи Лорен, когда я врываюсь в свой кабинет.

— Что, уже? — вскрикиваю я от радости, что есть с кем поговорить о деле.

— Да, патрон.

— Что-нибудь раскопал?

— Вот.

Он протягивает мне листок, вырванный из блокнота. На нем печатными буквами значится: «Раминагробис», улица Мартир, хозяин Анж Равиоли.

— Это тот, кто снимал дом в Маньи?

— Да, господин комиссар. У него стриптиз-бар. Дом снимал в течение трех лет, а затем дом пустовал.

— Есть данные на Равиоли?

— Мелкий мошенник. Сидел два года за злоупотребление доверием, потом три года усиленного режима за вооруженное нападение. С тех пор ничего… Занимался всякого рода спекуляциями… Ведет себя тихо.

— Женат?

— Замечен в сожительстве с бывшей танцовщицей из клуба «Мемен».

Все эти сведения я отмечаю про себя с большим удовлетворением. Не удивлюсь, если Анжело Равиоли принимал самое активное участие в этом дельце.

— Хорошая работа, Лавуан.

Он конфузится и краснеет от удовольствия.

— Надо признаться, мне просто повезло. Я позвонил в агентство недвижимости Маньи-ан-Вексен и напал на парня, который мне все выдал.

— Браво!

Когда он выходит из кабинета, внутренний телефон на моем столе начинает верещать, будто его режут. Звонит Матиас, чтобы узнать, вернулся ли я.

— Подруливай ко мне, сынок!

Его не надо долго просить — через минуту он у меня.

— Какие результаты с распространением нашего рекламного проспекта?

— Честно говоря, немного! Но, может, по поводу мужчины поступят новости из Германии.

— Выкладывай!

— Расплюснутые пальцы напомнили кое-кого нашим коллегам в Лилле. Подозревается один немец, торговец наркотиками. Был известен в Гамбурге несколько лет назад. Я послал в тамошнюю полицию телекс и жду ответа.

— Очень хорошо.

Я доволен работой своих людей и доволен собой. Протягиваю фотоаппарат Матиасу.

— Отнеси в лабораторию. На пленке всего два снимка, да и то наверняка плохого качества, поскольку снимали в помещении, без вспышки, без наводки — считай, навскидку. Словом, постарайтесь выжать максимум, ага?

— Ладно…

— Есть что-нибудь от Пино и Риголье?

— Нет пока… Но еще только без двадцати шесть, и Маньи тоже ведь не в двух шагах.

Матиас ретируется.