- Что! - восклицаю я, - Нет, это просто...

Я думаю о только что написанных словах, которые были будто продиктованы моим подсознанием. Оно нашептывало мне такие вещи, которые я до того не осознавал.

- Я не злюсь, я просто... я просто не хочу читать тебе это, пока не закончу.

Только тогда она немного расслабляется, а вместе с ней и я.

- Что ж, если захочешь со мной поделиться, - произносит она, сидя на пятках, - я всегда рядом. Я знаю, сегодня ужасный день.

Я нахмуриваюсь, опускаю блокнот на матрас и съезжаю к краю кровати, спустив ноги на пол.

- Почему? Что за день сегодня?

- Мм, десять лет назад твой папа ушел от вас. - Она осторожно кладет руки мне на колени и смотрит прямо в глаза. Этот контакт почти невыносим, хотя возможен.

Дыши, ты чертов придурок. Это всего лишь девушка, которая касается тебя, не больше, не меньше.

Но эта девушка, которая касается тебя, помнит, что сегодня десять лет, как твой отец оставил тебя. Это девушка, которая знает твое прошлое и бережет его.

- Со мной все нормально. Но нам сейчас надо пойти и повеселиться, - решаю отвлечь ее я.

- Пошли, - легко соглашается она.

Элла всегда не против потусоваться при любых обстоятельствах. Она вскакивает на ноги и закрывает блокнот.

- Что ты предлагаешь делать сегодня вечером? Гонки? Ужин в ресторане? Мы можем пойти на ту вечеринку в деловом центре, о которой все говорят, - щебечет она, потянувшись за кожаной курткой.

Я беру худи со столбика кровати.

- Вечеринка- это звучит неплохо, - я кошусь на ее гипс, - если, конечно, ты достаточно хорошо себя для этого чувствуешь.

Может быть, шум дискотеки сможет заглушить мои сумасшедшие тревожные мысли и чувства.

- С моей рукой все нормально. - Элла тянется к дверной ручке, но замирает. - Если мы пойдем на этот вечер, ты обещаешь не вести себя как мудак, которым ты был последнее время? Это выбешивает.

- Разве я когда-нибудь вел себя на вечеринках как мудак? - Спрашиваю я, надевая куртку.

Она искоса смотрит на меня через плечо.

- На последней вечеринке, на которой мы были, ты почти втащил в зад Джонни Мойлтону, потому что он, - она впускает в комнату воздуха, - тискал меня. Ну правда, Миша. Ты начал вести себя как ревнивый бойфренд.

Я хмурюсь, мне больно, когда понимаю, что она права. Я был очень взволнован, пока наблюдал, как Джонни прикасался к ней и вел себя, словно безумец. И я вновь сделаю это.

- Ну, он сам напросился, - отвечаю ей, не в силах сдержаться. - Ему не стоило так лапать тебя.

- Ну, это не тебе решать. – Она вновь поворачивается в сторону двери. - Парням разрешается прикасаться ко мне, Миша. Если ты не заметил, я - девушка.

О, я заметил. Я, ребята, ой как чертовски заметил.

- Это мне решать. Только я могу решать, кто смеет прикасаться к тебе, - бормочу я и тут же втягиваю голову в плечи, осознав, что сказал это вслух.

- Послушай, что все-таки с тобой происходит? Я не узнаю тебя. Последние несколько недель ты какой-то загруженный... и злой, - окинув меня убийственным взглядом, произносит Элла.

Я хочу заверить ее, что исправлюсь. Что я стану лучше контролировать себя и свои эмоции. Но сказав это, я совру ей. Чего я точно не хочу - так это кормить ее обещаниями как нерешительная скотина. Я точно знаю, что Элла таких повидала.

- Я что-то проголодался! - Нервно почесывая шею, я перевожу разговор в другое русло. - Мама испекла обалденный чизкейк к твоему дню рождения.

Элла выглядит слегка растерянной от неожиданной смены разговора и удивленно моргает, соображая. Однако потом ее глаза засветились при мысли очизкейке. Я знал, что так будет - Элла обожает мамин чизкейк.

- А что, там что-то осталось? - Спрашивает она.

Я киваю, застегивая молнию на куртке.

- Ага.