Ник допил свой скотч.

— Хорошо. Я постараюсь тебе все объяснить, но прежде мне нужно твое слово, что все услышанное тобой не пойдет дальше.

Эдвард изумился:

— Конечно.

— Эдвард, я приехал в Австралию в январе тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. У меня не было ничего, кроме паспорта и сотни фунтов. Я оставил Англию в спешке. В течение ряда лет я занимался в Лондоне… — он сделал паузу. — Не очень законным бизнесом — был владельцем нескольких процветающих заведений, руководил, не больше и не меньше, Южной стороной реки. У меня был партнер… — Он снова сделал паузу. — Джордж Лоренцо.

Ник остановился и отвел взгляд. Это имя до сих пор причиняло боль.

— Мы работали вместе с самого начала. Не все было честно, но я не стыдился себя. Это был прибыльный бизнес.

Вспоминая, он усмехнулся.

— Но Лоренцо обуяла жадность. Это было в начале шестидесятых голов. Он увидел будущее в наркотиках. Я же не хотел связываться с этим делом. Вот с этого все и началось. Он рассчитал, что самый быстрый способ избавиться от меня — это запугать. Сам он не решился бросать в меня камни — это дорого бы ему обошлось. Поэтому и послал кое-кого за мной, но я расправился с ними. — Он тряхнул головой. — Только одна вещь могла меня сломить.

Он прервался и махнул официанту. Чтобы рассказывать дальше, ему нужно было выпить. Ник заказал две большие порции скотча, достал из кармана бумажник, вынул оттуда маленькую фотографию и протянул ее Эдварду.

— Я был женат, — просто сказал он, — у нас была дочь. Элеонора-Луиза.

Эдвард взглянул на фотографию, и сердце его сжалось. С фотографии ему смеялась Элли, волосы, спутанные порывом ветра, окутывали ее. Напряженный и смущенный, он перевел взгляд на Ника.

— Кто это?

— Это я и моя жена Кати в шестидесятом году. Тогда она была беременна.

Эдвард вернулся к фотографии. И только сейчас понял, что молодой человек на ней — это Ник. Тут его стало одолевать предчувствие беды.

Ник приступил к новой порции скотча.

— Лоренцо пошел дальше угроз. Я решил отказаться от руководства и думал, что этого будет достаточно. Однако я знал, что Лоренцо — грязный ублюдок, и тревожился за Кати и Элеонору. Тогда я впервые стал задумываться кое над чем поважнее денег. Моя нечистоплотность ставила под угрозу два самых дорогих мне, слабых существа. Я решил никогда больше не пускаться в сомнительные предприятия. Я поселил их в отеле под вымышленными именами, пока сам улаживал все дела, чтобы выехать из страны.

Ник смотрел прямо на Эдварда.

— Лоренцо нашел, где скрывается Кати… — Он снова приложился к виски. — И… убил ее.

Ник отвернулся. Как в прошлые годы, его сердце плакало кровавыми слезами.

— Он думал, что убил также и свидетеля, четырехлетнего ребенка, мою… мою дочь. Вот, что я хотел рассказать. — Не в состоянии продолжить, он закрыл лицо руками. — Извини.

Эдвард стал рассматривать гавань, давая возможность Нику прийти в себя. Никогда он не видел, чтобы Ник терял над собой контроль. Через несколько минут его взгляд вновь обратился к Нику.

Тот уже успокоился, но голос его звучал тихо.

— Моя дочь выжила, ей была оказана медицинская помощь. — Он закашлялся. — Я ничего не знал об этом, мне сказали, что она умерла по дороге в клинику.

Пульс Эдварда забился в сумасшедшем ритме.

— Что вы пытаетесь сказать, Ник?

— На моей дочери был надет маленький серебряный медальон, когда ее нашли, Эдвард. На нем было выгравировано ее имя — Элеонора.