42

Они неслись без оглядки, пока "Бюргербройкеллер" не остался далеко позади. Вокруг не было ни души. Наконец, они остановились у подножия церкви святого Иоанна, величественный шпиль которой вонзался в ночное небо, словно указующий перст. Алиса подвела Пауля к арке у входа, где можно было укрыться от холодного ветра.

- Боже правый, Алиса, ты даже не представляешь, что я пережил, - сказал он, целуя ее в губы. Она вяло ответила на поцелуй.

- Что случилось? - спросил он.

- Ничего.

- Что-то не похоже, - раздраженно ответил Пауль.

- Я тебе говорю, что ничего не случилось.

Пауль отвернулся и решил, что лучше не продолжать. Когда Алиса пребывала в таком настроении, спорить с ней было так же бесполезно, как пытаться выбраться из зыбучих песков: чем активнее барахтаешься, тем глубже затягивает.

- С тобой всё в порядке? - спросил он наконец. - Ты ранена или...?

Она лишь покачала головой. Только теперь она обратила внимание, как ужасно выглядел Пауль. Его рубашка была залита кровью, лицо покрыто сажей, глаза покраснели.

- Что с тобой случилось, Пауль?

- Мама умерла, - ответил он, понурив голову.

Пока Пауль рассказывал ей о том, что произошло этой ночью, Алиса всё больше проникалась к нему жалостью и и чувствовала всё больший стыд за свою несдержанность. Раз или два она даже открыла рот, чтобы попросить прощения, но она никогда не верила в силу этих слов. Ее неверие подпитывалась безмерной гордостью.

Когда Пауль повторил последние слова матери, Алиса была потрясена. У нее просто в голове не укладывалось, что жестокий, испорченный Юрген может быть братом Пауля; но при этом она почему-то нисколько не удивилась. Темная сторона натуры Пауля иногда приоткрывалась перед ней, подобно тому, как порыв осеннего ветра вдруг врывается в безмятежный уют теплого дома, всколыхнув занавески. Так же и здесь: несмотря на то, что она скорее умерла бы, чем призналась бы себе в этом, но в тот далекий день, когда она впервые встретила его на вечеринке, она почувствовала в нем ту же животную страсть, которая отличала Юргена; именно она будоражила девушку во снах, и нельзя сказать, чтобы эти чувства были ей неприятны, как следовало бы ожидать, руководствуясь доводами рассудка.

Когда Пауль рассказал о своем налете на ломбард и о том, что ему пришлось ударить Метцгера, чтобы тот заговорил, Алиса очень испугалась. Всё, что касалось этого предмета, казалось невыносимым, и ей захотелось как можно скорее с ним разделаться, пока оно ее не поглотило полностью.

Напоследок Пауль рассказал, как бежал в пивную.

- Вот и всё.

- Думаю, этого более чем достаточно.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Но ты же не собираешься и дальше раскапывать это дело, да? Ведь и так ясно, что есть люди, которые пойдут на любые преступления, лишь бы правда никогда не вышла наружу.

- Вот это как раз и есть самая главная причина, по которой я должен идти до конца. Ведь это как раз и доказывает, что кто-то действительно убил моего отца.

Он выдержал короткую паузу и добавил:

- Моих родителей.

Пауль не плакал. После всего случившегося его душа в этом нуждалась, сердце переполняли слезы, слез просило и тело, но он сдержал их внутри, воздвигнув вокруг себя броню, может быть, из-за смешной бравады, которая не позволяла ему показать чувства перед любимой женщиной. И возможно, именно это спровоцировало последующие события.

- Пауль, ты должен оставить эту идею, - сказала Алиса, пугаясь всё больше.

- Я не собираюсь от нее отказываться.

- Но у тебя нет никаких доказательств. Нет даже подсказки.

- Мне известно имя: Кловис Нагель. Известно место: Юго-Западная Африка.

- Юго-Западная Африка большая.

- Начну с Виндхука. Там белых людей не слишком много, и найти его будет несложно.