|
Я ужасно боюсь. Я всегда знала, что не нравлюсь ей — с того далекого дня, когда мы с Илзи впервые пришли в Пижмовый Холм поиграть с Тедди. Но теперь она меня ненавидит... я это ясно чувствую... ненавидит просто потому, что я нравлюсь Тедди. Для нее невыносимо сознавать, что ему нравится кто-то или что-то, кроме нее. Она ревнует даже к его рисункам. Так что у него мало надежды поехать в Шрузбури. А вот Перри едет. У него ни цента за душой, но он намерен учиться и одновременно зарабатывать на жизнь. Именно поэтому он считает, что ему лучше поехать в среднюю школу в Шрузбури, чем в шарлоттаунскую королевскую учительскую семинарию. В Шрузбури ему легче будет найти работу, да и снять жилье там дешевле.
— У этой старой скотины, моей тети Том, есть деньжата, — сказал он мне, — но она не даст мне ни гроша... если только... если только... Тут он посмотрел на меня многозначительно. Я покраснела — просто потому, что не могла не покраснеть, и тут же рассердилась на себя за то, что краснею, и на Перри... потому что он упомянул о том, о чем я слышать не желаю... о том давнишнем случае, когда его тетя Том встретила меня в роще Надменного Джона и напугала почти до смерти, потребовав, чтобы я пообещала выйти замуж за Перри, когда мы вырастем — только в таком случае она даст ему образование. Я никогда никому не рассказывала об этом... мне было стыдно... никому, кроме Илзи, а она сказала: — Старая тетя Том захотела, чтобы Перри получил в жены не кого-нибудь, а одну из Марри! Надо же такое придумать! При этом Илзи ужасно сурово обращается с Перри и то и дело с ним ссорится по таким поводам, которые у меня вызывают лишь улыбку. Вот только один пример. Перри никак не может допустить, чтобы кто-то хоть в чем-то его превзошел. Когда на прошлой неделе мы были на вечеринке у Эми Мур, ее дядя рассказал нам историю о каком-то поразительном теленке с тремя ногами, которого ему довелось увидеть, и Перри тут же заявил: — О, это просто ерунда по сравнению с уткой, которую я однажды видел в Норвегии. (Перри действительно был в Норвегии. В детстве он везде плавал со своим отцом, морским капитаном. Но я не верю ни единому его слову про эту утку. Нет, он не лгал... он просто фантазировал. Дорогой мистер Карпентер, я не могу обойтись без подчеркиваний!) Если верить Перри, у этой утки были четыре ноги — две, там где должны быть ноги у обычной утки, и две на спине. Когда она уставала ходить на паре обычных ног, она переворачивалась на спину и ходила на другой паре! Перри рассказал свою байку с серьезным лицом, и все смеялись, а дядя Эми сказал: «Встань с головы на ноги, Перри!» Но Илзи пришла в ярость и всю дорогу домой не желала с ним разговаривать. Она сказала, что он выставил себя дураком, пытаясь «пустить пыль в глаза» такой глупой историей, и что ни один джентльмен так не поступил бы. Перри возразил: — Пока я никакой не джентльмен, а всего-навсего батрак, но когда-нибудь, мисс Илзи, я буду более тонным джентльменом, чем любой, с которым вы знакомы. — Джентльменами, — с раздражением заявила Илзи, — родятся. Ими не становятся. Илзи почти избавилась от своей прежней привычки «обзываться» всякий раз, когда ссорится с Перри или со мной, зато привыкает говорить жестокие, язвительные слова. Они гораздо обиднее всякой брани, но меня не ранят... всерьез... или надолго... так как я знаю, что эти слова у нее лишь на языке, а на самом деле любит меня так же глубоко, как я люблю ее. Но Перри говорит, что они стоят у него колом в горле. Так что Илзи и Перри не говорили друг с другом всю дорогу домой, а на следующий день Илзи снова напустилась на него из-за того, что он неграмотно говорит и не встает, когда в комнату входит женщина. — Разумеется, трудно ожидать от тебя любезности по отношению к даме, — сказала она самым язвительным тоном, — но уж для того чтобы научить тебя грамматике, мистер Карпентер сделал все, что мог. |
