Он вернулся к костру; запах дыма мешался с соленым запахом моря. Взметнулись искры, когда он бросил в огонь еще кусок плaвника.

Он сел и прислонился к выброшенному штормом стволу дерева, – вырванному с корнями кедру, отполированному до серебристого блеска. Горизонт просветлел близким уже солнцем, которое поднималось в слишком прозрачный воздух и слишком чистое небо, чтобы взорваться красками восхода. Небо на востоке было светлым. Над головой оно было цвета яркого индиго. На западе все еще поблескивали звезды.

У него оставалось лишь несколько часов увольнительной, несколько часов мира и одиночества и ознакомления с его родной планетой. Он родился на Земле, но вырос на дюжине чужих планет. Здесь он провел три года, но учеба и практика отнимала все время – до сих пор.

Он решил провести свое свободное время на океане, не потому, что этого ему особенно хотелось, а просто потому, что у него не было ни денег, ни времени, чтобы отправиться куда-нибудь еще. К двадцати годам он уже повидал горы выше, чем Гималаи, пустыни шире, и суше, и безжизненней, чем Сахара, всевозможные чудеса, планетные и звездные. Истории о земных красотах никогда его не впечатляли.

Но, проведя в одиночестве на морском побережье несколько дней, он почувствовал, как его захватила и привлекла спокойная красота незнакомой родной планеты.

Я привык думать, что я могу чувствовать себя дома где угодно, подумал он. Но теперь я знаю, что никогда не был дома. Не чувствовал ничего похожего на то, что я чувствую теперь, сидя на берегу величайшего земного океана.

Но ему скоро пора уезжать; скоро он будет на пути к границе, будет служить на «Ээрфене», под командованием капитана Хантера.

Пригревшись в тепле огня, он задремал.

Коронин шагала через темное посадочное поле, не глядя на обшарпанные корабли, увязшие в грязи. Лучшие годы кораблей, что посещали систему Арктура, остались в далеком прошлом, неважно, принадлежали ли они Федерации, Клингонской Империи, или были состряпаны из деталей различного происхождения и какого-то вторсырья.

Но один корабль на поле отличался от прочих.

Пронизывающий холодный ночной ветер мёл тонкую пыль по ботинкам Коронин и обжимал ее плащ вокруг ее тела. Он подхватывал ее длинные медного цвета волосы и отбрасывал их с ее высокого лба, открывая лобные складки. Он трепал ее поднятую вуаль, обвивая ее вокруг ее плеч.

Она приостановилась в нескольких шагах от сияющего нового корабля. На его гладких боках мерцал звездный свет. Никто, – по крайней мере, никто в системе Арктура еще не видел ему подобного. Корпус с широко раскинутыми крыльями, длинная тонкая средняя секция и сферический нос выдавал принадлежность корабля Клингонскому военному флоту – это был их излюбленный дизайн. Но дизайн усовершенствованный, разработанный для одного только этого корабля.

И теперь он принадлежал Коронин, которая была беглянкой вне закона.

Он толкнула ключ в щель запертого люка. Ключ и корабль произвели обмен электронной информацией. Зная, что и ключ и корабль могут принести ей гибель, Коронин попыталась призвать на помощь свою философию фатализма. Но возможности, что предоставлял ей этот корабль, возбуждали ее сознание сверх всякой меры.

Люк открылся, и она ступила внутрь. Командный жилой отсек мог подождать. При приближении Коронин открылся люк отделения охраны рабочего отсека.

– Мой господин… – сержант оборвал себя, увидев Коронин. Его лобные складки шевельнулись, он свел кустистые брови.

Коронин видела его замешательство. Она не сделала ничего, чтобы помочь

ему, но, молча стоя перед ним, наблюдала, как замешательство усиливается.

– Моя госпожа, – быстро сказал он. – Это рабочий отсек, неподходящее

место для граждан вашего… вашего положения.