Оно и к лучшему: успел пройти второе обследование в двадцать четвёртом кабинете, и на этот раз избавляться от потенциала не пришлось, более того – было велено, прежде чем лезть в кабину, довести его до десяти процентов от выхода резонанса.

В итоге сопротивляемость сверхэнергии по сравнению со вчерашним днём ещё немного повысилась. Пусть и не слишком сильно, но всё же Максим Львович счёл нужным отметить этот факт особо.

– Показатель серьёзно превысил норму девятого витка и скорее характерен для десятого, – заявил он то ли самому себе, то ли медсестре, но уж точно не мне, поскольку сразу добавил: – Это отнюдь не говорит о том, что ты можешь приближаться к Эпицентру на столь малое расстояние. Вовсе нет! Настоятельно рекомендую от подобных экспериментов воздержаться!

У меня и в мыслях ничего подобного не было, попрощался и отправился в пятый кабинет. Там после недолгой медитации отобрал карты, ориентируясь на исходившие от них эманации сверхэнергии, и, как видно, проявил себя достойно, поскольку дальше пришлось садиться на ковёр, скрещивать ноги и пытаться с закрытыми глазами определить, где именно встала гадалка.

Угадать – а я именно угадывал! – не получилось ни разу, но вот когда та обратилась к сверхсиле и начала поднимать внутренний потенциал, указывать верное направление раз за разом стало получаться всё легче и легче; будто что-то едва уловимо давило в голове, а по коже бегали колючие мурашки. Потом и вовсе возникло размытое светящееся пятно, некоторое время спустя принявшее очертания силуэта человека. И не перед глазами на закрытых веках возникло, а тоже где-то в голове. Жуть, да и только.

– Не безнадёжен, – заявила тётка, когда поведал ей о своих ощущениях.

Похвала порадовала, и я не преминул передать слова Матвея о технике ускорения и необходимом довеске к ней в виде ясновиденья, но гадалка лишь рукой махнула.

– Да какой из тебя ясновидящий? Смех один! Твой потолок – проявление сверхэнергии улавливать. Лучше, чем ничего, никто не спорит, но двигаться вслепую не сможешь, даже не мечтай. Если только других операторов с закрытыми глазами отслеживать получится. Когда-нибудь. Через годы упорных тренировок. Наверное. Позолоти ручку, погадаю – получится или нет!

Шутка мне смешной вовсе не показалась, и я поспешил откланяться, всерьёз разобидевшись на вредную тётку. Вот же язва какая…

На второй тренировке курсантов обошлось без зубоскальства со стороны Бори, да и Федя не отвлекал, вызывая желание подойти тихонько и сунуть заточку в почку. Потом, как обычно по вторникам и бывало, перебазировались на лётное поле, получили оружие и стали складывать парашюты.

– Восьмой прыжок у тебя сегодня? – припомнил Иван Воронец. – Будет что обмыть вечером!

Я переборол нервозность и криво улыбнулся в ответ.

– С меня пиво.

– Ловлю на слове!

Ну а затем проверявший после каждого этапа укладку инструктор не сдержался и отвесил мне крепкого леща, будто сопляку какому-то.

– Да что такое-то?

– Что такое? Сюда погляди!

И ведь точно был уверен, что всё сделал верно, ровно как и в прошлый раз, а вот вылезла какая-то неочевидная ошибка, одно перекрутилось с другим, и лететь бы мне камнем на землю, кабы не бдительность инструктора.

Вот интересно – хватило бы припасённых двухсот тысяч сверхджоулей, чтобы кинетическую энергию у земли погасить или нет?

Но просчитывать не стал, просто не до того было. Уложил основной парашют и запаску, навьючил на себя ранцы, забрался в кабину аэроплана.