Предложение меня неприятно покоробило, прекрасно ведь отдавал себе отчёт, что в драке один на один ничего Феде противопоставить не смогу, а все разговоры о тренировочном бое только разговоры и есть.

– Не интересует, – коротко бросил я, не став вдаваться в детали.

– Испугался? – подначил меня Маленский.

Приобнявшая его Маша Медник радостно улыбнулась.

– А ты сомневался? Я всегда знала, что он тебя боится.

Стоило бы уйти, но я не сдержался и с усмешкой выдал:

– Да у тебя талант, Мария! В ясновидящие не пробовалась?

Вот тут напрягся и Федя; шпилька в адрес подружки заставила его нахмуриться и ссутулиться больше обычного, и я медлить не стал, зашагал прочь. Как-то после всех недавних событий конфликт с бывшими сослуживцами перестал казаться сколь бы то ни было значимым. Будто перерос и его, и их самих. А на смешки за спиной – плевать!

Первым делом я заглянул в канцелярию батальона и сдал документы, оттуда двинулся в расположение мотоциклетного взвода. Только зашёл в дежурку, и сержант Козодой поднялся из-за стола и принялся аплодировать.

– А вот и наш парашютист! Браво! Браво!

В словах сквозила недобрая ирония, и это неприятно покоробило.

– Ага, он там в лесу баклуши бил, а нам тут – отдувайся! – поддержал командира отделения Иван Черепица и раздражённо передёрнул плечами. – Молодец, чё!

Вновь захотелось рубануть правду-матку, и вновь я сдержался, лишь нейтрально обронил:

– Так я две недели к Эпицентру каждый день катался, а не только в свою смену. Неужто на отдых в лесу не заработал?

– Петь, да не ерепенься ты! – рассмеялся Вова-футболист. – Они просто бесятся, что тебя после той истории от поездок в Новинск отстранили, а у меня выездная игра, вот и нужно будет кому-то из них мотоцикл перегонять. Грузовик-то не выделят больше, по старинке придётся, своим ходом. Страдают!

Захар Козодой кинул на подчинённого недобрый взгляд, потёр горбинку носа и махнул рукой.

– Ладно, Петя, проехали! – Он уселся за стол и спросил: – Говорят, вас при десантировании в болото унесло?

– Было дело, – кивнул я и указал на лицо. – Вон, о кусты расцарапало. И ещё мы слишком долго вблизи Эпицентра пробыли, теперь раньше понедельника мне туда нельзя.

– Да звонили уже из канцелярии, – поморщился сержант. – Сегодня в дежурной смене посидишь, завтра-послезавтра в свободный патруль на трассу тебя поставлю, а в воскресенье опять дежурить будешь. У нас с этими учениями и так все графики псу под хвост отправились, а тут ещё усиление это! Некого больше поставить, не взыщи.

Конфликт с командиром отделения для меня ничем хорошим закончиться не мог – да и чем бы я ещё занялся, на Кордоне сидючи? – поэтому развёл руками.

– Да я с пониманием. Отработаю.

Пристальный взгляд чёрных глаз явственно оттаял, и Захар Козодой заявил:

– Ты это, короче, к лейтенанту загляни. Вызывал.

Я дошёл до кабинета взводного, заглянул в распахнутую настежь дверь.

– Вызывали, господин лейтенант?

– О, Линь! Заходи! – Игорь Лысуха отодвинул на край стола гранёный стакан, но тут же предложил: – Чай будешь? Наливай!

Я отказываться не стал, уселся на стул для посетителей и выжидающе уставился на командира. Тот принялся расспрашивать о ночной выброске – вроде как желал составить собственное мнение на этот счёт, – но в подробности особо не вникал и долго не промурыжил, а под конец беседы вытащил из верхнего ящика стола небольшую коробочку и карточку удостоверения.

– Поздравляю!

В картонной коробочке обнаружился нагрудный знак «Отличник-парашютист» в форме вытянутого вниз ромба, на синем фоне которого был изображён белый купол со стропами и маленькая фигурка десантника под ним.