И без того хватало, о чём поразмыслить.

Кто убил Ольгу? Зачем? Почему подставили меня? Прознали о подмоченной репутации или изначально собирались вывести из игры сразу двух агентов Альберта Павловича, какую бы структуру тот ни представлял?

Вопросы, сплошные вопросы и никаких ответов. Нужно было срочно отвлечься, и я решил заняться развитием сверхспособностей, чем в последнее время откровенно пренебрегал. Но только потянулся к сверхэнергии и сразу досадливо поморщился из-за явственного сопротивления помех. Или не сопротивления даже, а просто назойливого шума. Сам по себе помешать тот не мог, но и концентрации нисколько не способствовал, пришлось погрузиться в медитацию, уйти на глубину, где уже ничто не раздражало и не отвлекало.

Некоторое время спустя – через минуту или час – я обрёл желанную невесомость, расслабился и поплыл, согреваемый мягкими касаниями сверхэнергии, но не уснул, а принялся ловить следы чужого присутствия, будто не был заперт в палате для буйнопомешанных, а спустился в подвал на очередное практическое занятие по развитию ясновиденья. Где-то на самой границе действительности продолжали потрескивать помехи, но теперь они нисколько не мешали, просто были. А затем по коридору прошёл оператор – не знаю как, просто понял это и всё.

Возможно, это даже была Лизавета Наумовна. Интересно, отпустят меня сегодня к ней на процедуры?

Интерес едва не разметал тщательно культивируемое безразличие и отрешённость, пришлось приложить определённые усилия, дабы вновь достичь состояния… нет, не просветления, всего лишь внутренней невесомости. И вновь я ощутил лёгкое притяжение, и вновь его вызвал другой оператор, только этот находился этажом ниже и немного левее относительно меня. Я попытался не упускать его и одновременно продолжил выискивать другие искажения, сбился в итоге, когда число объектов отслеживания достигло пяти.

Интересный, крайне познавательный эксперимент. И самое главное – полная сосредоточенность не давала думать ни о чём другом. Задумаешься – и связи мигом рвутся, всё рассыпается, словно карточный домик. И я старался не думать, лишь отслеживал изменение окружающей действительности в энергетическом её аспекте.

Именно поэтому о грядущем визите гостей узнал ещё прежде, чем едва слышно скрипнул дверной засов. Два оператора и чуть дальше – третий. Кто именно – неизвестно, а в палату так и вовсе прошёл один только капитан Городец.

– Всё же вляпался, – проворчал он, осуждающе глянув сверху вниз.

Я вовремя прикусил язык, не став предлагать разуться, и сказал:

– Невиновен.

– Ой ли? Но признаю – в этот раз следы ты запутал куда лучше. Чего не отнять, того не отнять.

– Я её не убивал.

– Так тебя просто сделали козлом отпущения? Подставили, подтасовав улики?

– Всё верно, – коротко выдал я, пытаясь удержать столь уютную отрешённость.

Капитан Городец подошёл и легонько ткнул носком ботинка в бедро.

– Отмирай давай! Рассказывай!

Я вздохнул и нехотя поднялся с пола. Задумался, не стоит ли выложить всё начистоту, но Альберт Павлович велел никому ничего о своём поручении не говорить, вот и решил придержать эту информацию про запас. Если меня списали подчистую, она ничего уже не изменит и не поможет, но вот если нет… О да! Я очень-очень надеялся, что не стал расходным материалом и моё умение держать язык за зубами окажется оценено по достоинству.

Надеялся, ага. Кроме надежды ничего и не осталось, если на то пошло.

– Ну? – поторопил Георгий Иванович.