— Расскажи мне, — ответил Фергюсон, у которого засосало под ложечкой.

— Только три тела: Макеев, Рашид и Мишель Арон.

— А Диллон?

— Никаких следов, только довольно странный бронежилет на полу с двумя вмятинами от вальтера.

— О Боже! Ублюдок опять на свободе.

— Боюсь, ты прав, Чарльз. Я, конечно, сообщу в полицию и все другие учреждения, но не могу сказать, что очень на них надеюсь.

— А с чего бы тебе вдруг надеяться? Нам не удалось наложить на Диллона лапу ни разу за все эти двадцать лет. Почему теперь должно быть иначе? — Фергюсон глубоко вздохнул. — Ладно, Макс, буду тебе звонить.

Он вернулся к окну и стал смотреть на падающий снег. Нет смысла вызывать на связь «навайо». Мэри, Броснан и Флад скоро сами услышат эти новости. И все-таки придется сделать еще кое-что. Неохотно он подошел к столу, снял трубку, немного помедлил, потом набрал номер Даунинг-стрит и попросил соединить его с премьер-министром.

Начало смеркаться, снег падал крупными хлопьями. По главной дороге на Кайенн осторожно ехал в старом грузовом «ситроене» фермер Пьер Савиньи из деревни Сен-Жюст, что недалеко от Бейё. Он не заметил, как на дорогу вышел человек в кожаной куртке мотоциклиста и поднял руку.

«Ситроен» вильнул на дороге и остановился. Диллон открыл дверцу кабины и улыбнулся.

— Извините, — сказал он на безупречном французском, — но я прошагал довольно большое расстояние.

— И куда вы направляетесь в такой поганый вечер? — спросил Савиньи, когда Диллон забрался на сиденье.

— Кайенн. Надеюсь попасть на ночной поезд на Париж. Мой мотоцикл сломался. Пришлось оставить его в гараже в Бейё.

— Тогда вам повезло, приятель, — сказал Савиньи. — Я как раз туда и еду. Везу картошку на рынок.

Он включил зажигание, и грузовик поехал дальше.

— Прекрасно. — Диллон достал сигарету, прикурил от своей зажигалки и уселся поудобнее, держа портфель на коленях.

— Вы, очевидно, турист, мсье? — поинтересовался Савиньи, прибавив скорость.

Син Диллон слегка улыбнулся.

— Нет, просто проезжал здесь.

Он откинулся на сиденье и закрыл глаза.