Прямо под потолком висел распечатанный на матричном принтере лозунг: У НАС УЖЕ БЫЛА ЯДЕРНАЯ ВОЙНА. НАШ ДОЛГ — НЕ ДОПУСТИТЬ ВТОРОЙ! Шлакобетонные стены украшали многократно увеличенные, с крупным зерном фотографии зловещих ядерных грибов, напомнившие Скалли холл дома доктора Грэгори. Правда, здесь фотографии висели, как трофеи, на почетных местах. Как обвинительный акт.

На одном из плакатов приводился перечень известных международных испытаний ядерного оружия и выброс радиации в результате каждого наземного взрыва. А рядом график роста раковых заболеваний в США, вызванных остаточной радиацией, в частности, загрязнением травы, идущей на корм молочным коровам, стронцием-90. Такое молоко пьют дети за завтраком. И столбики гистограммы из года в год становятся все выше, цифры все страшнее и страшнее.

Еще на одном плакате перечислялись уничтоженные тихоокеанские острова, а на фотографиях американские солдаты изгоняют несчастных туземцев из их островного рая, чтобы провести ядерные испытания на острове Бикини и атолле Эниветок.

В свое время на эвакуацию местного населения потратили безумные деньги. А потом жители острова Бикини годами просили разрешения у Соединенных Штатов и ООН вернуться к себе на родину. И они туда вернулись. Но только после того, как США потратили бешеные суммы на очистку коралловых рифов, пляжей и джунглей от остаточной радиации.

Вспомнив про фотографии в доме доктора Грэгори и спутниковые снимки и метеопрогнозы в его лаборатории, Скалли принялась рассматривать этот экспонат с нарастающим интересом.

В 1971 году объявили, что атолл Бикини полностью очищен, и местным жителям разрешили туда вернуться. Но в 1977 году пробы повторили, и выяснилось, что на атолле опасный уровень радиации, и население пришлось эвакуировать снова. А жители атолла Эниветок, где длительное время проводились испытания водородной бомбы, едва успели вернуться в свои дома в 1976 году, как стало известно, что радиоактивные отходы, захороненные на островах, еще тысячи лет будут представлять угрозу жизни. В начале восьмидесятых опубликовали статистические данные, согласно которым даже у жителей островов, удаленных от места ядерных испытаний на сто двадцать километров, высокий процент опухолевых заболеваний щитовидной железы.

Покачав головой, Скалли перешла к самому страшному, центральному стенду музея — галерее фотографий обгорелых останков жертв Хиросимы и Нагасаки, разрушенных атомным взрывом полвека назад. Некоторые трупы сгорели дотла: от них остались лишь тени черного пепла, навечно впечатанные в стены уцелевших домов. Но еще ужаснее трупов фотографии тех, кому довелось выжить: волдыри ожогов, гнойники ран…

Скалли не могла не заметить, что между трупами на снимках и трупом доктора Грэгори есть несомненное сходство. Что бы это могло значить?

— Агент Скалли? — прервал ее мысли резкий женский голос.

Скалли повернулась: перед ней стояла высокая женщина с короткой темно-русой стриж кой, не слишком украшавшей ее продолговатое остроносое лицо с усталыми серыми глазами Мириел Брэмен нельзя было назвать привлекательной, но, судя по ее взгляду и манере поведения, Бог не обделил ее ни умом, ни характером.

— Ну и что дальше? — не давая Скалли вставить слово, раздраженно спросила она. — Мне' это начинает надоедать. С документами у нас все в порядке, разрешение на проведение акции мы получили, в известность всех заблаговременно поставили. Так в чем же дело? Как случилось, что наше общество удостоилось чести привлечь внимание самого ФБР?

— Я здесь совсем по другому поводу, миз Брэмен. Я расследую обстоятельства смерти доктора Грэгори. Он погиб два дня назад в лаборатории Центра ядерных исследований Тэллера.

С лица Мириел Брэмен упало напряжение, и она вся как-то обмякла.

— Вот оно что. Эмил… Ну тогда другое дело. Она замолчала и, схватившись за край стола, тяжело перевела дыхание.