|
"Какая же это религия?" — могли задавать себе вопрос язычники."Кто бы мог думать, — говорит Цельс, — что эллины и варвары в Азии, Европе и Ливии станут соглашаться на принятие такого закона, который совершенно непонятен"*****, т. е. такого, какой не привязан к определенной народности, не похож ни на культ иудейский, ни на языческий. И однако же, что казалось совсем невозможным, все более и более грозило осуществиться. Видели, как христианство, находя себе немалочисленных представителей между всеми сословиями, не исключая самих римских граждан, грозило ниспровержением государственной религии, а с нею, казалось, и самому государству, поскольку оно тесно было связано с религией. При виде этого ничего не оставалось делать языческому Риму, как в чувстве самосохранения внутренней силе христианства противопоставить по крайней мере силу внешнюю — отсюда гонения, следствие естественное.
______________________ * Бердников. Ук. соч. С. 228–31, 234. ** Orig. С. Celsum. V, 25. *** Genus tertium ("третий род" — лат.) означает кастратов, евнухов, т. е. ни мужчины, ни женщины, а что то среднее между теми и другими, как древние представляли себе евнухов. **** Минуций Феликс. Октавий, гл. 10. ***** Orig. С. Celsum. VIII, 72. ______________________ III. Причины общественные. Общество языческое римское было так настроено, что христиане не могли ожидать себе мира и покоя. Все, начиная с самого императора до последнего подданного, чем нибудь да были недовольны христианами. Император, как первый член общества, считал их плохими верноподданными, классы интеллигентные и административные смотрели на них как на врагов цивилизации и негодных граждан, народ, масса считали христиан главной причиной общественных несчастий, полагая, что боги гневаются на распространение такого нечестия, как христианство. Христианами оказывался лично недовольным прежде всего император, как первый член римского общества. Императоры никак не могли извинить христианам недостаток благоговения в них к персоне владыки вселенной. Чем больше делал успеха в обществе культ цезарей, о котором мы говорили выше, тем решительнее христиане отказывались принимать участие в тех суеверных знаках почести, какие изобрели языческое лицемерие и угодничество. Христиане уклонялись от воскурения фимиама и принесения жертв пред статуями императоров, не хотели клясться их гением. Разве не должно было это сильно затрагивать гордость и тщеславие императоров? Император римский не мог оставаться равнодушным зрителем такого вольномыслия и упрямства. И нужно сказать, что христиане в своем противлении суеверному почитанию императоров иногда заходили очень далеко. Нельзя отрицать того, что некоторые из христиан, не совсем благоразумно, устранялись от общих официальных празднеств в честь императоров во дни их восшествия на престол или во дни торжеств по случаю каких нибудь побед. Именно они усматривали связь с языческой религией и языческими нравами даже в таких невинных вещах, как украшение домов лаврами или как иллюминация*. Случалось также, что императоры жертвовали известную сумму денег для раздач солдатам в знак своего благоволения. Чтобы получить свою долю, все являлись, как это было в обыкновении, с венками на головах, только христианин–солдат являлся со своим венком в руке, потому что увенчивать свою голову венком ему казалось чем то языческим**. Конечно, такие и подобные действия могли принадлежать только отдельным личностям, а большинство было далеко от того, чтобы одобрить подобные поступки, но что позволяли себе отдельные личности, то легко могли поставлять в вину всем христианам. Отсюда естественно могло происходить обвинение в оскорблении христианами царского достоинства, в неуважении императора. Поэтому то христиан называли irreligiosi in Caesares, hostes Caesarum. ______________________ * Тертуллиан. |
