Вдруг услыхал я в коридоре гам и говор и услышал скрип ключа в замке. Сотворил я крестное знамение и решил: „Видно, пришел мой час положить голову на плаху“. Вижу свет фонарей, вижу коменданта крепости князя Сергея Николаевича Долгорукого и слышу, как говорит он мне:

— Матвей Иванович! Государь-император повелеть соизволил, чтобы вы как можно скорее явились к Его Величеству во дворец!

Я сначала подумал, что это дьявольское наваждение, и перекрестился еще трижды, а Долгоруков и еще четверо офицеров, что были с ним, стоят живые. И понял я, что все это — на самом деле.

— Да как же мне во дворец, — сказал я, — на мне вся свитка истлела.

Тут же отвели меня в покой к коменданту, побрили у цирюльника, помыли, дали чистое и вернули мою казацкую одежду. А минут через десять стоял я уже в царском чертоге.

На длинном столе был раскатан длинный плант, и государь, подозвав меня, изволил спросить:

— Видишь эту дорогу на планте? Это прямой путь от Оренбурга в Индию.

— Вижу, великий государь, — отвечал я.

— Ты знаешь эту дорогу? Она знакома тебе?

И вспомнил я каземат, и подумал: „Лучше в ад, чем обратно в крепость“, — и сказал:

— Знаю.

И государь велел мне ехать на Дон, а там посадить на коней всех, кого только можно, и вести в Индию.

Вышел я от государя ночью и не знал, куда деться. Я спросил слугу, не знает ли тот квартиры, где можно было бы переночевать?

— Да вот, за канавой трактир Демута, там и возьмете номер.

— А где твой Демут? — спросил я его.

— Как! Вы и Демута не знаете? Да ведь его в Петербурге всяк знает — и стар и млад. Видно, издалека вы приехали, — сказал слуга.

Я подумал: „Вот ведь и близко жил, а ничего не знаю“. Слуге же ответил:

— Да, издалека. Видишь, я — казак. Проводи меня к твоему Демуту.

И тогда слуга передал меня истопнику, и тот проводил к Демуту, и там заснул я, не раздеваясь, богатырским сном на матрасе».

В конце января 1801 года сорок тысяч дончан пустились в путь, имея запас провианта на полтора месяца и дорогу в три тысячи верст, по пустынным, неизведанным землям. Скрыть такое предприятие было невозможно, оценивали безумный поход однозначно, и потому крайне низкий престиж и авторитет Павла рухнул окончательно.

Английский посол и Ольга Жеребцова

В создавшейся ситуации единомышленником и единственным союзником всех недовольных Павлом должен был стать английский посланник. И взоры заговорщиков обратились к нему, но нужно было найти посредника, который, не вызывая подозрений тайной полиции, мог бы войти в контакт с высокопоставленным дипломатом. Идеальным кандидатом могла бы стать женщина.

Князь П. В. Лопухин, близкий родственник Зубовых, хорошо знавший всю их семью, но особенно Ольгу Александровну Зубову, в замужестве Жеребцову, писал, что она стала деятельнейшей участницей заговора и вовлекла в него английского посланника лорда Уитворда. Существует достаточно хорошо обоснованная точка зрения, что убийство Павла было осуществлено на английские деньги, а точнее — в случае удачи исполнителям акции гарантировалась оплата в два миллиона рублей. Сумма, конечно, громадная, но война с Россией, несомненно, обошлась бы в гораздо более крупную сумму.

Забегая чуть вперед, расскажем о следующем. Лопухин писал: «За несколько дней до 11 марта Жеребцова нашла более безопасным для себя уехать за границу и в Берлине ожидала исхода событий. Как только известие о кончине императора Павла дошло до Берлина, Жеребцова отправилась дальше, в Лондон.