Французы, обладая более пылким и подвижным темпераментом, едят четыре раза в день. Голландцы, коих темперамент холоднее, едят два, самое большее — три раза.

Французы строят свои корабли из дуба, скрепленного железом, что стоит дорого; большая же часть голландских кораблей, особенно тех, что не ходят дальше, чем во Францию, сделаны всего лишь из сосны и скреплены деревянными шипами. И хоть порой они и больше, стоят они при постройке вполовину меньше, нежели наши. На них также и более дешевые снасти. Они ближе нас расположены к северу, откуда черпают железо, якоря, коноплю для канатов и веревок, кои они изготовляют сами, так же, как и парусину».

В самом деле, другое преимущество голландского судостроения заключалось в недостижимых для конкурентов ценах на его верфях: как гласит французская переписка, «секрет их в том, чтобы делать повозки (то есть корабли) дешевле, чем делают это другие».

Вне сомнения, дешевле потому, что корабельный лес, смола, вар, канаты, все эти драгоценные морские товары поступали к ним прямо из стран Балтийского моря, включая и мачты, доставлявшиеся специальными кораблями. Но также и потому, отмечает Бродель, что они использовали самую новейшую технику (механические пилы, мачтоподъемные машины, изготовление взаимозаменяемых запасных частей) и опытных мастеров и рабочих, настолько, что знаменитые саардамские верфи около Амстердама могли взять обязательство, «при условии, что они будут предуведомлены за два месяца строить каждую неделю остальной части года военный корабль, готовый для подъема такелажа».

К этому остается добавить, что в Голландии кредит был легкодоступен, обилен и дешев. Нет ничего удивительного в том, что очень рано голландские корабли стали экспортироваться за границу, в Венецию, Испанию и даже на Мальту. В дополнение к этому Амстердам стал первым рынком

Европы для кораблей, приобретаемых по случаю. Если чей-то корабль потерпел крушение у берегов Голландии — в течение нескольких дней хозяин мог купить другой и погрузиться на него со своей командой, не теряя времени: посредники даже могли обеспечить грузом.

Единственное, чего по-настоящему не хватало Голландии, так это человеческих ресурсов для обеспечения мореплавания. Национальной вербовки, активно проводившейся вплоть до деревень внутри страны, было недостаточно.

Иногда иностранцы предлагали свои услуги. Иногда голландцы добивались этих услуг насильственным путем. «Ходокам в Голландию», приходившим работать киркой, лопатой или серпом, случалось оказываться на палубе корабля.

В 1667 году на службе Соединенных Провинций состояло около трех тысяч шотландских и английских моряков. А по данным одного французского письма, на службе у Голландии состояло около 30 тысяч французских моряков. Достоверность этих цифр, оговаривается Фернан Бродель, не гарантирована, но ясно, что Голландия могла взвалить на себя перевозки по морям мира лишь в той мере, в какой она получала от Европы необходимую дополнительную рабочую силу.

Еще в XVIII веке нехватка команд все еще ощущалась в Голландии. Когда во времена Екатерины II русские корабли останавливались в Амстердаме, некоторые из русских матросов желали остаться в этом городе. Голландские вербовщики хватали их «на лету», и несчастные в один прекрасный день оказывались на Антильских островах, жалобно умоляя вернуть их на родину.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ МОГУЩЕСТВО

Фернан Бродель сравнивает Амстердам с Венецией в пору ее расцвета. По крайней мере, утверждает он, по отношению к городам Соединенных Провинций Амстердам занимал то же положение, что и Венеция по отношению к городам ее материковых владений.

Было и сходство чисто внешнее — затопляющие воды, разделявшие оба города на острова и островки, каналы. Разве соленая вода не держала в плену оба города? — спрашивает автор «Времени мира».

Еще в начале XIII века Амстердам был обычной маленькой рыбацкой деревушкой на берегу реки Амстел, недалеко от места впадения ее в залив Зюйдерзее.