«Семьдесят лет назад, — заметил в 1771 году Исаак де Пинто, — у самых крупных амстердамских негоциантов не было ни садов, на загородных домов, сравнимых с теми, какими владеют ныне их наследники. Строительство и громадные затраты на содержание таких волшебных дворцов, вернее, таких бездонных прорв — не самое большое зло. Но рассеянность и небрежность, кои порождает эта роскошь, зачастую наносят немалый ущерб в делах и в коммерции».

В самом деле, отмечает Фернан Бродель, в XVIII веке коммерция все более становилась второстепенной для при-вилегированиых обладателей денег. Чрезмерно обильные капиталы уходили из нее, чтобы быть вложенными в ренты, в финансовые операции и игры кредита.

И это общество слишком богатых рантье все более замыкалось. Чем дальше, тем больше оно отделялось от основной массы членов общества. Этот разрыв в высшей степени проявлялся в области культуры. Элита в ту пору забросила национальную традицию, восприняла французское влияние, которое затопило все.

Голландская живописть, по мнению Броделя, едва переживет Рембрандта (1669 год). Если «французское нашествие 1672 года провалилось в военном и политическом отношениях, то оно одержало полный или почти полный успех в культурном плане», — писал Дж.Прайс.

Как и в остальной Европе, возобладал даже французский язык. И то было еще одним средством подчеркнуть дистанцию между собой и народными массами.

Уже в 1673 году Питер де Гроот писал Абрахаму де Ви-кефорту: «Французский существует для образованных... фламандский же - только для невежд».

НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА

Налоговая система Голландии щадила крупный капитал. Лучший пример тому — личный налог на слуг. За одного слугу следовало платить 5 флоринов и 16 су, за двоих — 10 флоринов и 6 су. Однако за троих — всего 11 флоринов 12 су. За четверых — 12 флоринов 18 су, и так далее... Любопытным образом убывающий налог! -- восклицает Фернан Бродель.

Подоходный налог тоже существовал, однако, он составлял всего один процент, то есть 15 флоринов с 1500 флоринов дохода, 12 флоринов с 1200. Доход ниже 300 флоринов налогом не облагался. Наконец, «те, у кого вовсе нет постоянного дохода и кои существуют лишь за счет своей торговли или профессии, каковой они занимаются, облагаются налогом сообразно доходу, какой они, как считают, могут получить от этой торговли или профессии».

Имея дело с оценкой подлежащего обложению дохода, люди изыщут не один способ себя защитить. В завершение всего в Голландии не существовало прямого налога на наследство. Фискальные тяготы были перенесены на косвенный налог — оружие, которым пользовались как Генеральные штаты, так и провинции и города.

Для потребителя это было как непрерывный огонь. Все наблюдатели утверждали, что ни одно государство в XVII и XVIII веках не было настолько обременено налоговыми сборами. В XVIII веке существовали налоги на потребление, так называемые акцизы, на «вина и крепкие напитки, уксус, пиво, все виды зерна, разные сорта муки, на фрукты, на картофель, на сливочное масло, строительный лес и дрова, торф, уголь, соль, мыло, рыбу, табак, курительные трубки, на свинец, черепицу, кирпич, на все виды камня, на мрамор».

Правда, в 1748 году встал вопрос о сносе этого сложного сооружения, но от этого пришлось отказаться, ибо никакое общее обложение не могло поглотить столько постепенно устанавливавшихся отдельных налогов, к которым худо ли, хорошо ли, но привыкли налогоплательщики. И, вне сомнений, многочисленными налогами, как рядовыми солдатами, проще было маневрировать, нежели единой крупной фигурой. Во всяком случае, множество таких рядовых солдат было главной чертой фискальной системы.