Овладение нижним течением Волги (взятие Казани и Астрахани в середине XVI века) открыло путь на юг, хотя водный путь проходил через слабо замиренные области и оставался опасным.

Однако русские купцы создавали речные караваны, объединяясь в значительные по численности отряды.

Контрольными пунктами русской торговли, направлявшейся к Нижней Волге, в Среднюю Азию, Китай и Иран, стали Казань и, в еще большей степени — Астрахань. Торговые поездки захватывали Казвин, Шираз, остров Ормуз (до которого из Москвы добирались три месяца).

Русский флот, созданный в Астрахани на протяжении второй половины XVI века, активно действовал на Каспии. Другие торговые пути вели в Ташкент, Самарканд и Бухару, до самого Тобольска, бывшего тогда пограничьем сибирского Востока.

Хотя мы и не располагаем точными цифрами, выражающими объем российского торгового обмена между юго-восточным и западным направлениями, однако превалирующая роль рынков Юга и Востока представляется очевидной.

Россия экспортировала кожевенное сырье, пушнину, скобяной товар, грубые холсты, железные изделия, оружие, воск, мед, продовольственные товары плюс реэкспортируемые европейские изделия: фламандские и английские сукна, бумагу, стекло, металлы.

В Россию из восточных государств шли пряности, китайские и индийские шелка — транзитом через Иран; персидские бархаты и парча; Турция поставляла сахар, сушеные фрукты, золотые изделия и жемчуг; Средняя Азия давала недорогие хлопчатые изделия.

Похоже, что восточная торговля была положительной для России. Во всяком случае это относится к государственным монополиям (т.е. к какой-то части обменов). Значит, торговые отношения с Востоком стимулировали русскую экономику. Запад же требовал от России лишь сырье, а снабжал предметами роскоши и чеканной монетой.

А Восток не гнушался готовыми изделиями, и, если предметы роскоши и составляли какую-то часть товарного потока, идущего в Россию, то вместе с ними были и красящие вещества, и многие дешевые товары для народного потребления.

РОЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ МАШИНЫ

Итак, Россия на какое-то время сознательно или бессознательно повернулась к Востоку, а не к Западу.

Это ли было причиной ее экономического отставания? Или, наоборот, Москва уберегла себя от незавидной судьбы государства, все структуры которого безжалостно перестроены европейским спросом, и в то время, как отдельные города переживали успех, развитие других городов тормозилось, а авторитет государства уменьшался?

Фернан Бродель считает, что представить себе подобный сценарий развития России очень непросто. Французский историк в этой связи сравнивает российскую государственную машину с утесом среди моря.

Самовластие государства было поистине безграничным — это касалось как его отношения к городам, так к потчинникам и помещикам, к боярам и к церкви, не го-поря уже о крестьянах.

Государство присвоило себе контроль над важнейшими видами обмена: оно монополизировало соляную торговлю, торговлю поташем, водкой, пивом, медами, пушниной, табаком, а позднее и кофе. На экспорт зерна требовалось разрешение царя.

Именно царь, начиная с 1653 года, организовывал официальные караваны, которые каждые три года отправлялись в Пекин, доставляя туда ценные меха и нозвращаясь обратно с золотом, шелком, фарфором и, позднее — с чаем.

Государство открывало заведения, «кои на русском языке именуются кабаками и кои царь оставил исключительно за собой... кроме как в части Украины, населенной казаками».

Ежегодный доход, извлекаемый из кабаков, достигал не менее миллиона рублей, а «поелику русская нация привычна к крепким напиткам и поелику солдаты и работники получают половину своей платы хлебом и мукой, а другую половину — в звонкой монете, они сию последнюю часть просаживают в кабаках, так что все наличные деньги, что обращаются в России, возвращаются в сундуки его Царского величества».