Изменить размер шрифта - +

Карл уже достаточно овладел собой и казался спокойным.

— Господа! Благодарю вас за то, что вы откликнулись на мой призыв и пришли сюда.

Екатерина с удивлением взглянула на сына: она никак не ожидала, что он догадается так удачно начать разговор.

— Садитесь, господа, — продолжал Карл, — обсудим создавшееся положение. Начинайте вы, господин канцлер.

— Сир, — заговорил Бираг, — я приказал огласить сегодня ваш указ, запрещающий парижским горожанам носить оружие. Так вот, услышав указ, жители выходили на улицы с оружием. Командиры ополчения собрали людей в кварталах. Сейчас в каждом доме, на каждом перекрестке горожане готовы выступить с оружием в руках. Я считаю, сир, против такой силы нам не выстоять. Они от Парижа камня на камне не оставят.

— По вашему мнению, нам следует арестовать господина адмирала и устроить судебный процесс?

— По моему мнению, сир, Колиньи следует казнить на месте, без всяких процессов.

Король не выказал ни малейшего удивления. Он лишь побледнел, и глаза его словно бы остекленели.

— А вы что скажете, господин де Невер?

— Сегодня вечером, — произнес герцог де Невер, — я видел, как толпы гугенотов вслух обвиняли Ваше Величество в двуличности. Раньше, когда они считали, что адмирал убит, эти мерзавцы тряслись от страха и думали лишь о том, как бы унести ноги из Парижа. Но потом, узнав, что их вождь жив, они совсем обнаглели: чтобы спасти собственную жизнь, гугеноты готовы перерезать всех католиков. Достаточно убрать Колиньи, и опасность исчезнет.

В том же духе высказался и маршал де Таванн. А герцог Анжуйский добавил, что маршал де Монморанси, глава партии политиков, собирается присоединиться к гугенотам, рассчитывая нанести удар по королю и стать хозяином Парижа.

Гонди, как бы охваченный благородным гневом, заявил, что готов собственными руками задушить адмирала.

Екатерина ничего не говорила, она молчала и улыбалась. Лишь когда все присутствующие высказались, когда королева убедилась, что ее сын достаточно запуган, бледен и весь дрожит, она обратилась к Карлу:

— Сир, все мы, кто собрался здесь, а с нами и весь христианский мир, ждем вашего слова. Вы должны спасти нас.

— Так вы хотите смерти адмирала Колиньи? — пролепетал Карл.

— Да, его смерти!

Король встал и начал мерить шагами молельню, вытирая рукой обильный пот, катившийся со лба. Екатерина не отрывала глаз от сына, рука королевы, изящная и еще прекрасная, сжимала рукоять кинжала, который Екатерина всегда носила на поясе. Ее серые глаза сверкали мрачным огнем, брови были грозно сдвинуты; все тело напряжено.

А Карл все метался по молельне, что-то неразборчиво шепча. Наконец он остановился у подножия огромного распятия — перед фигурой Христа из серебра на кресте черного дерева. Королева шагнула к нему, протянула руки к кресту и хриплым голосом, исполненным мистической экзальтации, произнесла:

— Прокляни меня, Господи! Прокляни меня, ибо мое чрево выносило сына, презирающего твои законы, Господи, не внимающего твоему голосу, пред твоими божественными очами он готов разрушить храм Господень!

Бледный Карл попятился:

— Мадам, не богохульствуйте!

— Прокляни меня, Господи, — фанатично продолжала Екатерина, — прокляни меня, ибо я не нашла слов, чтобы убедить короля Франции.

— Перестаньте, перестаньте, мадам!.. Чего вы хотите?

— Смерти Антихриста!

— Смерти Колиньи! — прошептал Карл.

— Вы сами назвали его! — закричала королева. — Да, сир, вы, как и мы, знаете, что его истинное имя — Антихрист. Лицемер, на совести которого жизнь шести тысяч храбрецов, погибших в сражениях, он вел с нами беспощадную войну, и теперь, в Париже, он раздувает пламя ненависти и готовит уничтожение нашей святой церкви.

Быстрый переход