Наконец астролог встал, подошел к стене, приподнял гобелен, за которым обнаружилась ниша, а в ней — железный шкафчик. Руджьери нашел среди кучи бумаг пергаментный свиток, развернул его на столе и склонился над ним. На длинном листе пергамента были изображены какие-то геометрические фигуры, а на полях — пояснения к рисункам. Свиток начинался словами:

«Гороскоп моего сына, Деодата, графа де Марильяка. Его созвездие, а также сопряженные с ним созвездия».

Астролог начал чертить, предался каким-то сложным расчетам, сперва геометрическим, потом арифметическим. Так он провел долгие часы. Затем принялся лихорадочно писать. Лицо его озарилось неподдельной радостью.

— Удалось! Я вычислил созвездие нужного мне человека! Кто же он? Я найду его, обязательно найду!

И внезапно астролог лишился чувств, может, от усталости, а может, и от счастья. Через несколько минут он пришел в себя и произнес:

— Светает… но мне надо ждать до вечера… Руджьери встал, уложил бумаги в железный шкафчик и достал оттуда маленькую коробочку. В ней хранились какие-то пилюли. Астролог проглотил одну, и тотчас же усталость покинула его, а силы вернулись. Руджьери взглянул на часы:

— Скоро девять. Уже и утро прошло… впрочем, нет, уже наступил вечер…

Только тут астролог понял, что, проведя всю ночь у тела сына, целый день он потратил на изучение гороскопа. Уже наступил вечер среды… То есть, по меньшей мере, сорок два часа Руджьери провел без еды, без питья и без сна!

Видимо, пилюли, которые он сам и изготовил, содержали какое-то очень сильное укрепляющее средство: астролог не чувствовал голода, спать ему не хотелось, и он только выпил полный стакан воды.

Всю следующую ночь астролог провел на башне, приникнув к мощной подзорной трубе собственного изготовления.

В пятницу ночью Руджьери оторвали от напряженной работы — королева вызвала его в Лувр. Вернувшись, он снова принялся за изучение гороскопа того человека, чью кровь он собирался перелить сыну.

В три часа ночи Руджьери, взглянув на бледнеющий небосвод, решил уже отложить свои исследования до следующей ночи, но внезапно его осенило:

— Нашел! Нашел! Конечно, это он!

Астролог бросился в спальню и вытащил из железного шкафчика еще один свиток, похожий на тот, что содержал гороскоп Деодата. Действительно, и на этом свитке был начертан гороскоп еще одного человека.

Руджьери прямо дрожал от счастья, он даже не мог написать ни слова. Странным пламенем горели его глаза. С трудом справляясь с расчетами, астролог твердил:

— Он!.. Конечно, он! Все сходится!

В шесть вечера Руджьери без сил откинулся на спинку кресла и выдохнул лишь одно слово:

— Пардальян!

Вот что обнаружил астролог! Вот имя человека, чья кровь была необходима для вторичного воплощения Деодата! Шевалье де Пардальян!.. Страшные алхимические манипуляции должны были произойти именно с его телом!

Почему же зловещий чародей пришел именно к такому выводу? Вероятно, подчеркнем, всего лишь вероятно, фигура Пардальяна вполне логично возникла в уме астролога, учитывая то состояние холодного бреда, в котором жил Руджьери со времени убийства Марильяка, учитывая жестокие потрясения, совершенно расшатавшие нервы флорентийца.

Вспомним, что Руджьери встретил и сразу же узнал своего сына Деодата как раз тогда, когда шел на встречу с Пардальяном, чтобы предложить шевалье службу у Екатерины Медичи. Тогда же он составил и гороскоп Жана де Пардальяна. Теперь в измученном наваждениями мозгу астролога эта случайная встреча с сыном у двери комнаты, где жил шевалье де Пардальян, получила иное истолкование: он считал, что Марильяк и шевалье связаны невидимыми узами и судьбы их едины.

Мысль о таинственной связи двух друзей давно зародилась у Руджьери, но она переросла в убеждение, когда астрологу понадобилось подобрать человека для оживления Марильяка.