— А эту забирать? — спросил один, посмотрев на Алису де Люс.

Королева отрицательно покачала головой. Слуги вынесли тело Марильяка из церкви. Екатерина задула свечи, горевшие справа и слева от дароносицы. Лишь слабый свет от факела под самыми сводами рассеивал теперь темноту.

Королева наклонилась над человеком, недвижно лежавшим у подножия алтаря. Это был монах Панигарола.

Положив руку ему на грудь, Екатерина убедилась, что сердце монаха слабо бьется. Тогда она вытащила из кошеля у себя на поясе флакон и, откупорив, поднесла его к лицу Панигаролы. Тот, однако, не приходил в себя.

— Но он все же жив! — пробормотала королева. Наконец по телу Панигаролы пробежала легкая дрожь и он приоткрыл глаза.

«Прекрасно, — подумала Екатерина. — Он все время был без сознания: ничего не видел, не слышал».

Монах поднялся. Ему казалось, что он вернулся из загробного мира, разум его ослаб, мысли расплывались. Екатерина взяла Панигаролу за руку и подвела к телу Алисы.

— Она мертва, мой бедный маркиз, — с грустью произнесла королева. — Видите, он убил ее… Я не смогла помешать… Он увидел письмо у вас в руке, вырвал его, прочел… Граф впал в бешенство, набросился на милое дитя, буквально исполосовал несчастную кинжалом. Алиса упала, а он добил ее… Но вы отомщены… Граф выбежал на улицу, обезумевший, весь в крови… Там меня ждали дворяне из свиты. Они решили, что он набросился на меня… В общем, труп Марильяка уже плывет по Сене. Прощайте, маркиз… Тело этой несчастной я оставляю вам… проводите ее в последний путь… И да хранит Господь душу Алисы де Люс!

Екатерина попятилась назад и исчезла во тьме словно призрак, покинувший мрак лишь для того, чтобы свершить свое черное дело. Через минуту королева уже шла по улицам Парижа. Она шагала одна, с кинжалом в руке, без охраны, пешком. Ей не было страшно: душа ее насладилась пережитым кошмаром. Счастливая и спокойная, возвращалась Екатерина Медичи к себе во дворец.

Панигарола остался один на один с Алисой. Он наклонился над телом, положил руку на ее обнаженную грудь, но биения сердца не уловил — Алиса была мертва. Монах выпрямился, огляделся, ища что-то глазами, наконец нашел. Он направился к чаше со святой водой, намочил носовой платок тонкого батиста и принялся осторожно обмывать кровавые раны Алисы.

Хотя церковь погрузилась в полную темноту, Панигарола двигался в храме бесшумно и уверенно, словно при свете дня. Он трижды смачивал платок в чаше, так что вода в ней стала цвета крови. По необъяснимой случайности лицо Алисы не было задето; удары кинжалов пришлись в основном на грудь, плечи и руки. Монах обмыл все раны и посмотрел на лицо девушки: она была прекрасна, в неверном свете факела Алиса казалась идеальным воплощением красоты.

Панигарола осмотрел раны на ее теле и насчитал семнадцать, но все это были лишь глубокие порезы, ни один важный орган они не затронули.

— Раны не смертельны, — прошептал монах.

Осматривая покойницу, Панигарола заметил на указательном пальце правой руки перстень, жуковина которого была словно надломана. Он с трудом стянул перстень с холодеющей руки, потом зажег свечу и с болезненным любопытством рассмотрел кольцо. Во вскрытой жуковине монах обнаружил остатки белого порошка. Он прикрыл углубление камнем, чтобы порошок не высыпался, и надел перстень себе на мизинец.

— Мое обручальное кольцо! — прошептал он. Панигарола попытался прикрыть тело Алисы, но платье на груди было совершенно изодрано. Тогда монах сбросил с себя грубошерстную коричневую рясу и завернул в нее покойницу, сам же остался в богатом наряде аристократа. Он легко, почти без усилий, поднял на руки прикрытое рясой тело и вышел из церкви.