– Ты не допускаешь, что в резидентуре мог быть некий аварийный куратор? – негромко спросила Кира.

– Почему тогда я столько времени бегаю от собственной тени? – угрюмо фыркнул Детеринг.

– Я же сказала – «аварийный»…

– Авария там у кого-то в голове, чтоб их всех!

Беседа с загадочным Тревором глубоко поразила Йорга. Он знал, что старик не солгал ни единым словом. С другой стороны, он не рассказал чего-то очень важного, чего-то, что грызло его долгие годы: знание, с которым не сунешься никуда, но и носить его в себе все тяжелее. Что же ты видел, старый хрен, спрашивал себя Детеринг. Когда-нибудь ты уйдешь, а вместе с тобой уйдет нечто, возможно, не имеющее цены. Ты не рассказал мне, потому что я слишком молод? Но я тоже боялся сказать тебе правду, а увидеть ее ты не смог. Черт, черт, черт!

Он высадил Киру в старом жилом районе, застроенном уютными шестиэтажными домами с острыми крышами, сверкающими в утреннем солнце красными бликами солярных панелей, и уже неторопливо поехал в сторону «верхнего города». Вдоль еще влажных после уборки тротуаров росли яблони, под окнами жителей первого этажа (хотя, как подозревал Йорг, квартиры в этих древних домах были двухуровневые) топорщились кустами какие-то ягодные культуры, а кирпичные стены там и сям украшала виноградная лоза. Идиллия сонного уюта закончилась быстро: за большим перекрестком, на котором уже толпились спешащие по делам горожане, открылся широкий, ведущий в гору проспект, застроенный офисными билдингами.

Родившийся в семейном замке, стоящем посреди бескрайней лесостепи – то ослепительно-зеленой летом, то безмятежно белой в короткую зиму, – Йорг воспринимал города как некое пусть неизбежное, но все же зло. В детстве он дружил с многочисленными животными, населявшими замок наравне с людьми; едва Детеринг-самый-младший научился ходить (и, главное, выбираться за пределы высоких стен дома), как его провожатыми стали трое гепардов: Энни, Фенни и их кот Арчер. Случалось так, что кто-то из кошек притаскивал его, до смерти уставшего – а порой и спящего, – домой за шиворот. Сопротивляться при этом было бесполезно, ибо кошачьи методы воспитания несколько отличаются от человеческих, а гепард, давний спутник колониста, лучший защитник, помощник на охоте и нянька для всей часто появляющейся на свет мелочи, ощущал любую чужую живность как потенциальную опасность, вне зависимости от ее размеров и клыков. Когда Йорг чуть подрос, к гепардам присоединился веселый толстый пони Джош. Вооруженный на всякий случай хоть и маленьким, но тугим луком, Йорг устраивал дальние экспедиции в рощи, едва видневшиеся на горизонте, если смотреть с поросшей синим сент-илерским мхом замковой башни. Там, на залитых солнцем полянках, он часами сидел на каком-нибудь поваленном стволе и, любуясь мирно дремлющими кошачьими, слушал причудливые перепевы птиц.

В городах птицы не пели, наоборот: города наполнял тяжелый мерный гул, взрываемый то визгом шин, то музыкой из окон ресторана…

Благополучно объехав переулками небольшие заторы на основных магистралях, Йорг припарковался на полупустой улице возле трехэтажного здания, в котором размещался круглосуточный бар и неизбежный в таком случае бордель. В холле навстречу Йоргу привычно шагнул крепкий охранник в белом фраке, но, приглядевшись, замер, не дойдя до посетителя трех шагов, и чуть склонил в вежливом вопросе голову.

– Меня должен ждать мастер Монсальво, – тихо произнес Йорг.

– Он уже ждет вас, милорд, – в голосе охранника почудился едва слышный упрек.

Белый страж распахнул перед ним деревянную дверь с разноцветными мозаичными вставками, и капитан Детеринг оказался в просторном полутемном помещении, тесно уставленном круглыми столиками с уютными лампами посередине. Из всех ламп горела лишь одна, на столике возле длинной полированной стойки.