— Оставьте мне свет. — Я уже и не пытался скрыть дрожь в голосе.

Он коротко кивнул, завязал мне рот и двинулся к люку. Я смотрел ему вслед; вслед сапогам из отлично выделанной кожи, которые мелькнули и скрылись в квадратном проеме. Затем бесшумно скользнула на место крышка люка, и дневной свет исчез. Я остался один, замурованный, связанный. Ни пошевелиться, ни крикнуть — все равно что похоронен заживо.

Последняя мысль, которую я запомнил: пожалуй, я рад буду даже Дженксу, когда тот придет. Тщетно я боролся с клаустрофобией, мне казалось, будто грудь моя разрывается, воздух не проходит в легкие; пламя свечи дрожало и расплывалось перед глазами, я быстро терял чувствительность, будто тонул, — и наконец блаженное беспамятство накрыло меня и унесло в спокойную тьму.

Глава 21

Я был пробужден внезапно и грубо: меня просто швырнули на пол. Свеча давно догорела, но открытый люк бледно светился; крышку снова подняли. Я моргал, различая лишь какие-то смутные тени.

Две крепких руки ухватили меня и потащили наверх, там другие руки подхватили меня под мышки и выдернули из люка. Ослепленный, не пришедший в себя, я сощурился и приготовился уже заглянуть в прозрачные глаза Дженкса, но увидел мужчин в форме — я только не мог понять, армейские это мундиры или какие-то другие.

Человек в мундире грубо поволок меня вверх по ступеням в комнату, залитую ярким светом — солнце стояло в зените. Я оступился и рухнул на колени к ногам какого-то светловолосого коротышки с лисьей мордочкой, острой ухоженной бородкой и широкими усами; одет он был в зеленую куртку. Человек этот погладил бородку, с явным удовлетворением осмотрел меня и кивнул, подавая какой-то знак. Солдат вытащил кинжал и сунул его мне под нос. Я попытался отвернуть голову, крикнуть, но ткань на лице заглушала слова. Солдат невозмутимо подсунул кончик кинжала под эту ткань и перерезал ее, освободив мне лицо.

— Это он, сэр, — послышался чей-то голос. Я поднял голову и узнал того, кто ночью выпустил меня через восточные ворота Оксфорда. На этом человеке был, по крайней мере, знакомый мундир — мундир стражника.

— Итак, — заговорил главный, с лисьей мордой. — Где ваш сообщник?

Я вытаращился на него в полном недоумении.

— Отвечай, папистская сволочь! — И он пребольно лягнул меня в живот.

— Не понимаю, — прошептал я; только я глотнул свежего воздуха, и вновь из меня вышибают дух.

— Что ты бормочешь? — Лисья морда шагнул ко мне, присел на корточки и с явным интересом заглянул мне в лицо. — По-английски отвечай, дерьмо!

— Нет у меня никакого сообщника, — прошептал я.

— Что у тебя за акцент?

— Я итальянец. Но я…

— Так я и думал. Иезуит, засланный из Рима. Ну что ж, отец, мы вас и в вашем убежище отыскали. Боюсь, не такие уж верные слуги у леди Толлинг, как она думала. Вам известно, кто я такой, отец?

— Нет. И я вовсе не иезуит… — заговорил я, но лисьемордый поднял руку и довольно ощутимо врезал мне по щеке.

— Заткнись! У тебя будет время для оправданий, но после, когда ты объяснишь нам, где найти твоего дружка. Я — мастер Джон Ньювел, дознаватель графства Оксфордшир. Назови свое имя и не трать время, перечисляя клички и псевдонимы. Все равно мы выбьем из тебя правду.

Облегчение нахлынуло на меня. И пусть этот человек только что ударил меня по лицу, я готов был обнять его и расцеловать. Раз он и его вооруженные люди ворвались в усадьбу, значит, вестник добрался-таки до Сидни и тот обратился к властям… Одно только плохо: судя по словам дознавателя, они опоздали, и Джером с Софией ускользнули от них.