Герцог Алансонский продолжал стоять, и стоял он так долго, что улыбка короля дрогнула и исчезла. И только тогда герцог преувеличенно вежливо поклонился и вышел. Габриэль последовал за ним. Как только двери за ними закрылись, герцог Алансонский начал браниться так красочно, что Габриэль не смог удержаться от смеха.

– Жанна сейчас была бы так тобой недовольна, – сквозь смех еле выдавил из себя юноша.

Герцог Алансонский посмотрел на него, и Габриэль понял, что никогда не видел герцога таким бесконечно несчастным.

– Король все уничтожает. Все, чего мы достигли. Бургиньоны и англичане… – Он посмотрел вглубь коридора – убедиться, что их не подслушивают, и продолжил, понизив голос: – Тамплиеры играют на нем, как на флейте.

– Ты думаешь, за его спиной стоят тамплиеры? – Ужасная мысль поразила Габриэля, словно удар молнии. – Ты думаешь, они нашли ее меч?

– Не уверен, что его нашли ассасины, а если и так, то мне об этом ничего не известно. – И, подумав, герцог добавил: – В последнее время они мало что мне говорят.

Габриэль разделял его чувства. Герцог Алансонский много рассказал ему о братстве, но все же он не был таким опытным, как де Мец.

– Ассасины обещали защищать Жанну, – сказал Габриэль. – И ты, последний ассасин из нашего окружения, которого я знаю, нас покидаешь. Наставник отказался от Жанны?

– К сожалению, сейчас, когда Карл официально стал королем, политический вес Иоланды уменьшился. Тремойль всегда был занозой для нее. Было время, когда король держался от него в стороне и больше смотрел на Жанну, но сейчас… сейчас все стало намного сложнее. Даже для Наставника, которая к тому же еще и королева.

– Возможно, настало время ассасинам жить в соответствии с их именем, – проворчал Габриэль. – Тамплиеры не боятся действовать, но со стороны ассасинов я не вижу никаких усилий.

По лицу герцога Алансонского было видно, что он хотел разозлиться на Габриэля, но почему-то передумал.

– Я даже думать не хочу о том, как Жанна будет таскаться с войском от одного замка к другому, томиться и безрассудно тратить свой драгоценный дар, сражаясь с разного рода живодерами, – сказал герцог Алансонский с горькой иронией. – Посмотрим, возможно, пройдет немного времени и мне удастся убедить короля изменить свое решение. Тремойль делает из него дурака, и единственный, кто этого не видит, – сам Карл. – Герцог Алансонский с завистью посмотрел на Габриэля. – По крайней мере, тебя он не отсылает.

– Не отсылает, но лишает меня учителя.

– Ассасины найдут тебя, если ты им понадобишься. – Было очевидно, что слова Габриэля смутили герцога. Юноша так и не задал главного вопроса: «А что, если ассасины понадобятся Жанне или мне?» – Прошу тебя, не оставляй ее, заботься о ней ради меня, – продолжал герцог, – ради Дюнуа, де Рэ и старого медведя Ла Гира. Скажи ей, что мы все любим ее и всегда будем верить в нее.

– Ты сам не хочешь с ней попрощаться?

– Я все еще надеюсь, что прощаться не придется. Карл ужасно непостоянен. И я думаю, придет момент, и он изменит свое мнение, и ты, Жанна и я снова пойдем в атаку на англичан. – Привычная улыбка заиграла на лице герцога. – Передай ей, что мы все с ней прощаемся, но ненадолго.

– Я обязательно передам, будь покоен.

Саймон почувствовал глубокую печаль. Жанна и ее «милый герцог» больше никогда не встретятся. И на склоне лет герцог Алансонский… Карл был таким глупцом.

– И… скажи Флер, мой дом всегда открыт для нее, если она когда-нибудь захочет покинуть Жанну… – Герцог замялся, затем продолжил: – Люди были добры к ней только из уважения к Орлеанской деве.