|
— Зачем этот бассейн? Я тебя убью где-нибудь. Пойдем отсюда, положишь голову на пеньке, и я тебе башку отрублю… — Шалаховский не отозвался ни словом и смотрел на Попельского с большим интересом. Тот принял новое решение. — Но мне не нужно этого делать, а ты можешь спастись, получить отцовское наследство и отдать его своему сыночку, — медленно проговорил Попельский, пытаясь овладеть дрожанием челюстей. — Господин Клеменс Шалаховский, твой уважаемый отец, изменил завещание.
Шалаховский безразлично смотрел на собеседника. — Тянешь время? — отозвался он через минуту. — Думаешь, я дам себя обмануть? — Посмотри только. — Попельский вытащил из кармана своего праздничного костюма нотариальный акт аренды жилья на улице Понинского. — Вот измененное завещание твоего отца. — Я должен погибнуть в муках, — отозвался Шалаховский. — За то, что сделал этим детям. Но у меня не было выбора. Или погибнет какой-то байстрюк, или мой сын останется нищим… Таким был мой выбор. Ты сделал бы это ради собственного ребенка? Убил бы ради собственного ребенка? — Да, — сказал Попельский. — А ради внука тоже убил бы? — Да. — Хорошо. — Шалаховский улыбнулся в усы. — Ну, тогда убей меня. Меня должны были растерзать жиды, но нет, ты схватил какого-то сумасшедшего… Ты мог замучить меня на фабрике, но с тобой случился эпилептический приступ… А сейчас нам ничто не помешает… — Подумай о новом завете… — Боишься, а? — Он засмеялся. — Боишься, что у меня во рту ничего нет. Боишься, что убьешь меня и ничего не узнаешь, а живого можешь заставить говорить… У тебя нет выбора. Ты уже мой убийца. Через минуту сюда прибудет полиция. Ее вызвал мой сын… Я буду лежать внизу, на боронах… Могу туда прыгнуть сам… А ты будешь стоять на вышке. Все будут знать, адвокат старика тоже, что убил Попельский, потому что я похитил его внучка… А я погиб в муках, наткнувшись на борону… Можешь убить меня, а можешь только смотреть, как я прыгну вниз… Выбирай! Подумай над этим, но только до первого сигнала полицейских машин… Тогда я прыгну… — Но твой сын не получит дедовых денег, если ты это сделаешь, — комиссар пытался овладеть голосом, — потому что не получит ни гроша в случае твоего самоубийства… — Когда приедет полиция, здесь будешь ты… Все поймут, что ты меня убил! — А эти бороны? — Попельский показал на дно бассейна. — Их я тоже туда притащил? — Конечно. Ты их взял напрокат. Так скажут люди из аренды. — Шалаховский разразился смехом. Попельский почти лежал на перилах. Ему казалось, что вокруг раз за разом вспыхивают белые столбы магнезии, что весь мир вокруг движется в темпе равномерных потрескиваний воображаемой фотографической вспышки, а вышка над бассейном с боронами — единственная неподвижная точка в космосе. Он оттолкнулся от перил и пошатнулся на вышке, опасно приблизившись к ее краю. Бороны крутились под ним, словно зубчатые шестерни. Он почувствовал, что теряет сознание. Упал на колени, чтобы спастись. Согнулся перед Шалаховским и склонился перед ним как в поклоне, ударяясь лбом о бетонную поверхность вышки. Преступник застыл в безграничном изумлении. Тогда Попельский напал на него. Так же, не вставая, он кинулся на него, как зверь. Обхватил его за ноги и дернул к себе. Шалаховский грохнулся навзничь и ударился затылком о бетон. Хотя удар был сильным, преступник не потерял сознание и вполне управлял своими движениями. Когда Попельский хотел придавить его своим девяностокилограммовым весом, Шалаховский перевернулся на бок и крепко схватился за край вышки. |
