X

Попельский вышел из экипажа на улице Пияров возле больницы. Приказал извозчику подождать, а сам протянул руку Питке таким галантным жестом, словно тот был дамой, что выходила из кареты. Старик ухватился за его плечо и двинулся, ежесекундно спотыкаясь, привыкая к ботинкам, которые впервые имел на ногах. Полицейский обхватил его за пояс и слегка нес, а слегка вел, минуя фигуру Богоматери. Какой-то господин в котелке и с пинчером на поводке взглянул на них с отвращением, какой-то студент тыкал в них пальцем, а его товарищ громко хохотал.

— Ну тот паниська накирялся! — орал какой-то сорванец в клетчатой фуражке и белом шарфе на шее.

Попельский не обратил на него никакого внимания и осторожно повел Валерия, у которого алкогольное одурение уступало место страшной сонливости. Комиссар знал, чем ее побороть. В руке держал флакончик с отрезвляющими солями, главным компонентом которых был аммиак.

Наконец Попельский затянул Питку в больничный вестибюль и посадил его на первой попавшейся скамье, где тот мгновенно погрузился в сон. Комиссар огляделся вокруг и сразу увидел, как к ним степенно шагает швейцар с бородой а ля августейший император Франц-Иосиф.

— Вот вам пятьдесят грошей, — обратился к нему Попельский. — Проследите, чтобы этот у меня никуда не смылся! А я тем временем пойду к директору этого заведения. Какой это кабинет?

— Я здесь выполняю функцию государственного служащего, — надменно сказал швейцар. — И за это получаю зарплату. А в ваших цванциків не нуждаюсь. Кто это? Больной?

— Так, может, и больной, — ответил комиссар. — Как, в конце концов, мы все. Но присмотреть за ним — это очень ответственное дело. Достойное государственного чиновника. Такого добросовестного, как вы. Я знаю, что поступил плохо. Вы же не извозчик, не гостиничный служка, которому дают на чай. Ваши функции неизмеримо выше. Я тоже, как и вы — государственный служащий. Криминальная полиция. — И показал швейцару удостоверение.

— Это вы хорошо сказали, — швейцар аж покраснел от удовольствия. — Но вам туда нельзя, к заведующему, в отделение то есть. Такие у нас правила! Я должен каждого остановить и сообщить по телефону о посетителях. А вы здесь садитесь и подождите.

Попельский кивнул головой, словно похвалил ретивого швейцара, и сделал так, как ему приказали. Швейцар тем временем вытянулся возле столика с телефоном и набрал нужный номер.

— Ту сі мельдує Дурбак Юзеф, — уважительно сказал он. — Ду телефону викликають доктора Лебедовича. Добри. Та чекає ту кримінальна пуліція. Пан доктор Лебедович. — Швейцар посмотрел на Попельского. — Він є на лінії. Буде з вами говорив.

Попельский подошел к телефону, приложил трубку к уху и склонился над рупором, куда проговорил медленно и четко:

— Здравствуйте. Это комиссар Эдвард Попельский из полиции. — Замолчал, ожидая какого-то ответа от своего собеседника, но услышал лишь какое-то бормотание, которое было, видимо, ответом на его приветствие. — Мне надо увидеться с пациентом Анатолем Малецким. Чрезвычайно важное расследование требует, чтобы я встретился с ним немедленно.

— Через четверть часа, — послышалось в трубке, а потом зазвучали тихие короткие гудки.

Попельский сел рядом со спящим Питкою.