— Вы Малецкий? Вас зовут Анатоль Малецкий?

— Что такое? — Мужчина продемонстрировал отсутствие нескольких зубов.

— Это Малецкий?! — крикнул Попельский и глянул в сторону.

Валерий Питка, который умывался у колодца и сейчас кормил голубей, утвердительно кивнул головой. Малецкий посмотрел на него, улыбнулся и помахал старику рукой. И получил ребром ладони по носу.

Нанеся удар, Попельский снял шляпу и бросился на здоровяка, словно бык на тореадора. Головой попал Малецкому в грудь и вместе с ним ввалился в комнату. Почувствовал вонь пота и теплую влагу на голове. Понял, что из носа Малецкого капает кровь. Поднял голову и увидел, как тот ударяется об стену и падает на ведро, закрытое крышкой. Содержимое ведра выплеснулось, и Попельскому на мгновение перехватило дыхание от вони. Левой рукой он дотянулся до браунинга, а правой — до носового платка. Нацелился пистолетом в Малецкого. Тот сидел неподвижно на полу и тряс большой кудлатой головой, как будто с недоверием. Вокруг разливалась лужа нечистот, валялись старые поломанные ящики, полные различных органических и неорганических отбросов. В углу стояла чугунная печка, труба которой выходила сквозь отверстие в окне. Из стены торчало металлическое кольцо, к которому когда-то привязывали то или другое животное.

— Ляг на бок. — Попельский не опускал пистолета. — Под печкой. Хорошо, — похвалил он, когда Малецкий немедленно выполнил приказ. — А теперь просунь руку под печкой и выстави ее с другой стороны. Я прикую тебя к дверце, а потом обыщу помещение.

Малецкий, скорее всего, не понял приказа. Он не двинулся с места, улыбался и тряс головой.

Попельский осторожно зашел с другой стороны печки и присел на корточки. С отвращением топнул по мокрому от мочи полу.

— Положи руку под печку, просунь немного в сторону и коснись здесь, вот здесь, — с этими словами комиссар несколько раз ударил ботинком об пол.

Малецкий наконец понял. Вся его рука исчезла под печкой, продвинутая между ножками. Правая ладонь торчала оттуда. Попельский наклонился, чтобы надеть на нее наручники. И тогда услышал грохот, звон стекла и скрежет жести. Комиссара окутал черный липкий туман. Попельский вмиг понял, что Малецкий каким-то нечеловеческим усилием поднял чугунную печку и выдрал ее трубу, из которой сыпанула сажа. Удар, полученный Попельским в солнечное сплетение, перехватил ему дыхание. Локоть словно пронзил ток. Пальцы потеряли чувствительность и пистолет упал в лужу на полу. Послышался звук удара, будто спелый арбуз упал с телеги на мостовую. Или по чьей-то голове ударили палкой. Попельский сполз по стене.

Но этот звук шел не от его головы, а от башки Малецкого. И ударили по ней не палкой.

Питка стоял посреди каморки, держа в крепкой узловатой ладони топор. Малецкий лежал на полу, съежившись как младенец. Питка снова поднял топор, направляя острие на голову лежащего.

— Стой! — рявкнул Попельский. — Закрой дверь!

— Слушаюсь, пан начальник! Но я говорил, что это мощный бык!

Питка послушно опустил топор и посмотрел на Малецкого вполне трезвым взглядом. Потом выполнил приказ комиссара. Тот, согнувшись, с трудом подошел к разбитому окну и глубоко вдохнул воздух. Оно тянуло конским навозом, мокрой землей, гнилыми досками, но Попельскому это показалось приятнее, чем любые восточные благовония. Он утер лоб, размазывая по нему сажу, и взглянул на свою испорченную одежду, покрытую черной копотью. Правая штанина была разодрана до колена.

— Живой? — едва шевельнул губами комиссар.

— Жив гадина, — сказал Питка. — Я его только обухом.

Попельский вздохнул.

— Черт побери, как здесь воняет, — сказал он с отвращением, тяжело дыша.