Никогда еще ни одно его предложение не казалось мне таким разумным. Сдерживая волнение, я сел.

Особый интерес к смерти

– Считать в каком качестве? Или с какой целью? О чем вы, Пуаро? Вы что прибыли сюда с намерением провести перепись населения в графстве Корк – сколько душ приходится на одно домовладение?

– Я не учел ваше природное чувство юмора, Кэтчпул, однако в данном случае важно сохранять серьезность. Как я уже говорил, времени у нас мало. Скоро – не позднее чем через полчаса – кто-нибудь придет сюда с аперитивом. А пока слушайте. В Лиллиоуке, помимо слуг, вас и меня, находится хозяйка, леди Плейфорд, и двое юристов, о которых у нас с вами уже шла речь, – Гатеркол и Рольф. Есть еще секретарь леди Плейфорд, Джозеф Скотчер, и сиделка по имени Софи Бурлет…

– Сиделка? – Я пересел на подлокотник кресла. – Так, значит, леди Плейфорд больна?

– Нет. Дайте мне кончить. Вместе с ней в доме живут ее дети: сын с супругой и дочь с молодым человеком. Вообще-то я полагаю, что мистер Рэндл Кимптон и мисс Клаудия Плейфорд собираются пожениться. Она живет здесь постоянно. Он приезжает из Англии. Американец по рождению, но образование получил в Оксфорде, где теперь и работает, – так, кажется, сказала леди Плейфорд.

– Значит, вы всё из нее вытянули?

– Когда вы ее увидите, то убедитесь, что она в состоянии изложить любой объем информации за сравнительно короткий промежуток времени, причем с большой живостью и не жалея красок.

– Понимаю. Звучит устрашающе. С другой стороны, после знакомства со здешним дворецким приятно узнать, что кто-то в этом доме способен поддержать разговор. Ну, как, вы уже добрались до конца вашего каталога?

– Почти, остались еще двое. Это брат мисс Клаудии, сын леди Плейфорд Гарри, шестой виконт Клонакилти. С ним я уже тоже встретился. Он живет здесь со своей женой Дороти, которую все зовут Дорро.

– Все ясно. Непонятно только одно: зачем нам составлять какие-то списки обитателей и гостей дома еще до того, как все соберутся здесь выпить? Кстати, поднимусь-ка я сейчас наверх и хотя бы протру лицо полотенцем, пока не начались вечерние увеселения, так что…

– Лицо у вас и так чистое, – властно ответил Пуаро. – Обернитесь лучше и взгляните, что тут над дверью.

Я так и сделал, и мой взгляд уперся в чьи-то злые глаза, черный нос и оскаленную пасть, полную острейших клыков.

– Господи, это еще что за чертовщина?

– Голова детеныша леопарда – поделка Гарри, виконта Плейфорда. Он увлекается таксидермией. – Нахмурившись, Пуаро продолжал: – Настоящий энтузиаст, из тех, кто пытается убедить первого встречного в том, что нет другого хобби, которое приносило бы человеку такое же удовлетворение.

– Значит, олень в холле – тоже его рук дело, – сказал я.

– Я возразил ему, что не обладаю ни орудиями, ни навыками, достаточными для набивки чучел. На что он ответил, что подручных средств нужна самая малость – немного проволоки, перочинный нож, иголка с ниткой, пенька и мышьяк. Я счел за лучшее не указывать ему на то, что заниматься набивкой чучел может лишь тот, у кого не вызывает омерзения сам процесс.

Я улыбнулся:

– Хобби, для которого нужен мышьяк, вряд ли придется по вкусу детективу, ведь он нередко раскрывает убийства, совершенные при помощи того же самого яда.

– Вот об этом-то я и хочу с вами поговорить, mon ami. О смерти. Хобби виконта Плейфорда имеет к ней самое прямое отношение – и пусть речь идет всего лишь о животных, а не о людях, но они все равно мертвые.