Два стула в конце концов сыскались.

— Кто выигрывает? — поинтересовался Эдуар.

— Клеманс. Она плутует.

Эдуар наклонился к уху Мари и, поцеловав ее, совсем тихо спросил:

— У тебя все хорошо?

— Прекрасно!

— Почему же тебя не было вчера?

— Плохо себя чувствовала.

— Врешь!

— Вношу тридцать су, — сказала Клеманс.

— Я — двадцать, — сказала Мари. — Эдуар, поставь за меня, я проигрываю.

Молодые люди пожали друг другу руки.

— Кто мечет банк? — спросил Анри.

— Я, — ответила Клеманс.

— Опять она? Она мечет уже семнадцатый раз!

— «Мечет молнии она…» — пропел кто-то фальшивым голосом.

— Играем? — воскликнула Клеманс. — Ставлю тридцать су.

— Беру двадцать, — ответила Мари.

— Я — десять, — сказал Эдуар.

— А я — остальное, — сказал Анри.

— Туз и валет, — объявила Клеманс.

— Туз — это хорошо.

— Галюше лучше.

— Что еще за Галюше?

— Это валет.

— Разве его зовут Галюше?

— Черт возьми, а как бы ты хотел, чтоб его звали?

— Скажи, Анри, ты знаешь, как ловят крокодилов?

— Нет.

— Вот и я тоже не знаю.

— Туз выиграл.

— Разумеется… Галюше еще ни разу не проигрывал.

— Передай талию.

— Ставлю сто су, — сказал Эдуар.

— Беру четыре франка, — сказала Мари.

— Ну конечно! — отозвалась Клеманс.

— Я — двадцать су, — сказал кто-то.

— А я — остаток, — сказал Анри.

— Анри всегда берет остаток, когда уже ничего не остается. Эдак он скоро коляску купит.

— Да! Кстати, о колясках. Она теперь есть у Августины.

— Ба!

— Да.

— Смотри-ка!

— Семерка и десятка, — сказал Эдуар.

— Десятка — это хорошо.

— Семерка выиграла, — объявил банкомет.

— Ты удваиваешь?

— Беру семь франков, — сказала Мари.

— Пятьдесят су, — сказала Клеманс.

— Остается пятьдесят сантимов, ты возьмешь их Анри?

— Нет.

— Поистине разорение тебе не грозит: берешь всегда, когда ничего нет, и ничего не берешь, когда есть.

— Дама плохая, — сказал Анри, — она уже четыре раза выходила.

Опершись белыми ручками о стол, обе молодые женщины, улыбаясь, внимательно следили за падающими одна за другой картами, но, видя, что они не приносят им выигрыша, принялись ругать их.

Игра в компании с женщинами имеет ту прелесть, что в ходе нее их лица меняют множество разных выражений, от неподдельной печали до безумной радости, в зависимости от того, проигрывают они или же выигрывают. Женщины ведь в противоположность нам не дают себе труда скрывать свои чувства.

— Дама выиграла! — объявила Клеманс. — Черт бы побрал эту монаршыо особу!

— В банке двадцать франков, — сказал Эдуар.