Изменить размер шрифта - +
Жесткая линия губ, впалые щеки, твердый, без излишней тяжести подбородок: Родик Мигунов образца 2010 года. Припухлость и слащавость давно исчезли, вместе с ними ушла и та романтичная «красивость», от которой вырубало девушек независимо от их опыта и социального положения. Он как-то приподнялся над этим, окончательно превратившись в мужчину. Не Родик уже, не Родька, даже не Родион Сергеевич — мсье Мигунов, доктор Мигунов, мэтр Мигунов! Вот так. Только в глазах цвета парижского неба осталась толика близорукой неуверенности, которая выдает людей, вынужденных каждое утро вдевать в глаза контактные линзы.

В кейсе, который он держал в правой руке, помимо трех монографий и оттисков доброй сотни журнальных публикаций, лежал только что полученный гранатово-белый (родовые цвета Ассаса) докторский диплом.

Родин постоял на ступеньках, глядя на площадь Пантеон, которая на мгновение словно притихла при его появлении. Вздохнул. Улыбнулся. Поставил кейс у ног, застегнул плащ — со стороны Сены, из северо-восточных кварталов, дул холодный ветер.

Сзади хлопнула тяжелая дверь.

— По-моему, блестяще!

На улицу выбежал полный живчик в старомодной шляпе — профессор Жан Кальвен, он куда-то торопился и на ходу дружески тронул молодого доктора права за рукав.

— Еще один легендарный выпускник Ассаса, который войдет в историю! — крикнул Кальвен, уже сбегая по ступенькам. — Гарантирую! Ле Пен, госпожа Саркози и… мсье Мигунов!

— По-моему, до докторской никто из них не дотянул! — крикнул Родион вдогонку.

Кальвен, не оборачиваясь, расхохотался. Махнул рукой, останавливая такси, и через секунду исчез.

А дверь факультета продолжала хлопать. Вслед за Кальвеном наружу потянулись другие профессора, имена которых украшали небосклон европейской юриспруденции. И каждый считал нужным что-то ему сказать:

— Превосходно, мсье Мигунов. Образцовый, очень глубокий доклад…

— Очень смело и остро… Я даже не припомню такой защиты…

— Отлично, поздравляю!..

— Но скажите честно, мсье Мигунов… если в России рождаются столь талантливые юристы, почему ваша юриспруденция в таком чудовищном состоянии?..

— Буду рекомендовать своим ученикам ваши монографии, доктор Мигунов…

— Ни в коем случае не почивать на лаврах, дорогой Родион… Продолжайте работать! Вы правы: новые времена требуют новых парадигм! И современная концепция прав человека просто необходима!

Светила науки улыбались, поздравляли, жали руку. Родион тоже улыбался, отвечал на рукопожатия. Он знал, что это просто протокол, не больше. Но все равно было приятно.

— Спасибо. Спасибо огромное…

Последней неожиданно подошла незнакомая эффектная женщина лет сорока, которая не имела отношения к факультету, но присутствовала и на предварительном диспуте, и на защите. Невысокая шатенка с девичьей фигурой, миловидная, ухоженная, одета дорого, но строго и со вкусом. Родион спрашивал про нее у Кальвена — тот замялся, сказал, что знает мало, но это важная персона из руководства Комиссии по правам человека Совета Европы.

— Кажется, вы немного переборщили с обличением европейской мягкотелости? — заметила она, задержавшись возле Родиона, когда поток профессуры схлынул.

Свежеиспеченный доктор стоял, все еще вытянув правую руку, и по инерции улыбался. Маленькая рука в тонкой перчатке коснулась все еще готовой к рукопожатию ладони, подчеркивая, что это было не заявление или обвинение, всего лишь вопрос.

— Вам так показалось? — Родион улыбался.

— Знаете, да. Ловила себя на впечатлении, будто я член собрания домохозяек с избыточным весом, перед которыми выступает тренер по кик-боксингу.

Быстрый переход