— Конечно, уж куда больше, чем тысяча фунтов. Без «Фламинго» он — ничто. Старается возместить то, что потерял в Лондоне, говорят, много.

— А что насчет букмекерских контор?

— Они работают каждый день, используя наличные, которые он получает за предыдущую ночь во «Фламинго». Он до сих пор еще не встал как следует на ноги.

— Значит, все крутится вокруг «Фламинго»?

— Да, пожалуй, можно так сказать. — Она вдруг нахмурилась. — А зачем вам все это?

— Не берите в голову, теперь вам нужно думать совсем о другом. — Он посмотрел на часы. — Нам надо двигаться. Осталось полчаса, чтобы добраться до аэропорта.

Заведение «Булл и Белл» находилось недалеко от рынка в грязном, сумрачном, мощенном булыжником переулке, который получил имя от этой самой пивной, стоявшей здесь уже более двух сотен лет. Рядом со входом в это укромное местечко живописно примостились переполненные мусорные баки и высилась целая груда пустых упаковочных ящиков.

Под моросящим дождиком у стены сидел на корточках старик, одетый в старую армейскую шинель, с бутылкой пива в одной руке и сандвичем в другой. Его длинные волосы и борода давно не знали расчески.

Дверь открылась, и в проеме показался бармен с ведром — здоровенный детина в белом фартуке и с длинными бакенбардами на бесстрастном, внушающем страх лице. Он вылил ведро помоев прямо на мостовую и с отвращением посмотрел на старика:

— Ты все еще здесь, Моряк? Святые небеса, сколько ты еще будешь тут околачиваться?

— Иди, Гарри, — ответил старик хриплым голосом. — Я ведь не делаю ничего плохого, разве не так?

Бармен ушел обратно, и Моряк поднес было бутылку к губам. Но тут же медленно опустил ее, открыв рот от удивления. Перед ним теперь стоял мужчина в укороченном теплом английском пальто, шляпе-котелке и со свернутым зонтом в руках. Но больше всего старика поразили его глаза, самые необычные глаза, которые он видел за всю свою жизнь, — совершенно темные и ничего не выражающие.

Его рука опустилась в карман, а когда появилась снова, в ней оказался банкнот в один фунт стерлингов.

— Вы знаете Макса Вернона? — спросил он.

Моряк кивнул.

— Он там?

— В пивной, господин.

— Очень вам признателен.

Мужчина бросил банкнот ему на колени и вошел в дверь.

Моряк подождал всего одно мгновение, вскочил на ноги, приоткрыл дверь на дюйм или два и заглянул внутрь.

Пивная «Булл и Белл» делала девяносто пять процентов выручки по вечерам. Макс Вернон захаживал сюда в это время, потому что хотел прибрать к рукам заведение, весьма удобное в некотором смысле для его дел.

Он сидел на высоком стуле перед баром, доедая сандвич с ростбифом, а перед ним стояла пинта горького пива. Карвер со Стрэттоном праздно торчали у окна, лениво перекидываясь словами.

Карвер первым заметил Крейга, который стоял в дверях.

— Христос Всемогущий! — воскликнул он, и потом наступило долгое молчание.

Крейг прошел в пивную и несколько задержался у бара в трех или четырех футах от Вернона.

— Так вот вы где, Вернон. А знаете, вы из тех, кого не так легко найти. Я вас уже повсюду искал.

— Мое имя внесено в телефонный справочник, полковник, — холодно ответил Вернон.

— Но, боюсь, телефонный разговор — это совсем не то, что мне нужно, — ответил Крейг. — Я рассчитываю на приватный разговор, с глазу на глаз.

Он взглянул на Карвера и Стрэттона, и Вернон пожал плечами:

— Вы ничего не можете сказать мне такого, чего бы этим двоим нельзя было услышать.