Срезаю на хрен всю эту канитель, заглядываю внутрь.

– Ахренеть!

Глава 22

Хренеть есть с чего. В портфеле аккуратно уложены желтоватые шашки, брусочек к брусочку.

Пироксилин? Динамит? Тротил?

Аккуратно скребу одну из шашек пальцем, облизываю. И тут же сплевываю. Мерзкая химическая горечь – шимоза, известная так же, как мелинит. Японская взрывчатка. Очень чувствительная к ударам, к тому же при взрыве выделяющая нехило так ядовитых удушающих – газов…

А вот и взрыватель: внутри стеклянной посудинки, заполненной прозрачной жидкостью, туго натянута проволочка, удерживающая подпружиненный ударник. Зуб даю – в посудинке какая-нибудь кислота, постепенно разъедающая проволоку. Разъест – ударник сработает и ба-бах! Вот только где этот ба-бах должен был сработать?

Слава богу, тут и сейчас пока еще не додумались делать неизвлекаемые детонаторы, инициирующие срабатывание адской машинки при малейшей попытке их извлечь.

– Что здесь происходит?

Поднимаю голову – передо мной поручик с парой вооруженных солдат.

– Вы кто?

– Штабс-ротмистр Гордеев. Пытались задержать японского агента с «адской машинкой», – киваю на останки портфеля «Рассохина», набитые шимозой, – Проводите меня в контрразведку к подполковнику Николову.

– Конечно, господин штабс-ротмистр… – Поручик с тревогой смотрит на портфель-бомбу.

– Не бойтесь, поручик, взрыватель у меня в руках, – демонстрирую офицеру стеклянную посудинку с проволочкой. – Портфель безопасен. Но ронять его все-таки не рекомендую. Шимоза очень чувствительна к ударам.

Солдатам своим поручик не стал доверяться, с величайшим бережением потащил портфель со взрывчаткой собственноручно.

– Умеете вы отличиться, Николай Михалыч, – хмыкает Николов, оглядывая мой некогда парадный мундир, а теперь грязные и рваные лохмотья.

– Приключения сами меня ищут, Сергей Красенович, – развожу руками. – А что делать?

– Продолжать в том же духе, – улыбается он.

Открывается дверь кабинета Николова, солдат вносит поднос с тремя стаканами чая в подстаканниках, сахарницей, тарелкой с бутербродами, ставит на стол, рядом с расхристанным портфелем лжекапитана со взрывчаткой.

– Угощайтесь, – Николов делает приглашающий жест, – и вы, мадемуазель Серебрякова.

– Благодарю, господин подполковник, – Соня благодарно кивает, – а то господин штабс-ротмистр только обещал бедной девушке угостить ее обедом в ресторане.

Вроде и упрек, а в глазах так и пляшут лукавые бесенята.

– Я распоряжусь доставить еду из ближайшего приличного заведения, – обещает Ни-колов.

Смотрит на меня с печалью.

– А вот что делать с вашим мундиром, штабс-ротмистр, даже не представляю… В таком виде показаться командующему и наместнику Дальнего Востока… Просто невозможно.

– Командующему? Наместнику?

– А вы не знали причину вашего вызова в штаб?

– Нет. Сказали только – быть в парадном мундире.

Николов хмыкает.

– И вы просто выполнили приказ, не поинтересовались, в честь чего нужно явиться при параде?

– Н-ну… – бросаю взгляд на Соню, деликатно отщипывающую крошки от бутерброда, словно птичка клюет, – я человек военный. Есть приказ – выполняю, не спрашивая.

– Не кокетничайте, штабс-ротмистр, – усмехается контрразведчик, – когда вам было надо для дела, вы приказов не ждали или задвигали их в дальний уголок.