|
Так оно и произошло. Ну обидно, честное слово! Оказалось, что какой‑то алкаш, местная шпана, зашел в гости к своему другу. А тот сантехником в жэке работал. Посидели они, выпили, а моя жена кран, как нарочно, сорвала. Пришлось срочно вызывать сантехника. Я‑то, понятное дело, был на работе. А сантехник пришел с дружком залетным, чтобы, значит, побыстрее управиться. Вода‑то хлещет! Ковры жалко, обои опять же. Сделали они кран, моя Валька, как водится, отблагодарила. Сунула трешку. Они пошли в магазин, купили пузырь, выпили, показалось мало. Жена моя в то время отлучилась, позвонили ей насчет дубленки, а эти двое вернулись в квартиру, сломали замок да взяли что под руку попалось. Золото, камни. Пистолеты мои бесценные в сумку покидали. Ну я, понятно, такой переполох учинил! Этой же ночью голубчиков взяли, они даже протрезветь не успели. И вся ценность моя при них.
— Как же случилось, что не досчитались «Мар‑голина»? — Так они, голубчики, сразу пошли в студенческое общежитие. И предложили за бесценок мое оружие, чтобы еще водки купить. Причем редкое оружие никто приобрести не захотел. «Беретту» мою бесценную. Кому надо? Пропал «Макаров» да небольшой пистолетик американский, «Норидж армс». Мини‑револьвер со складной кобурой‑рукояткой. Очень удобная штучка, можно сказать, дамская. В милиции мне сказали, что был продан в общежитии за двадцать пять рублей — по тем, советским еще деньгам. Какая дешевка! Не нашли. — Барабанов с сожалением покачал головой. — Жалко‑то как, а? Ну и «Марголин» тоже не нашли. А все остальное вернули. Я обрадовался, что самое ценное возвратили. «Беретту». На эти два пистолета просто махнул рукой. Хотя, конечно, жалко. Но что делать? Сергей Павлович слушал очень внимательно. Потом спросил: — Суд был? — А как же! Все как положено. Чтоб, значит, знали, у кого воровать. Получили оба на полную катушку. — Дело, значитца, теперь в архиве. Надо бы взглянуть. А вы, Семен Михайлович, сами присутствовали на суде? — Конечно! И речь сказал. В назидание. Я ведь за порядком в районе следил. В наше время такого безобразия не было, как сейчас. Преступников ловили и наказывали. И Ленин в Мавзолее лежал навечно. И… — Фамилии не помните? — вновь прервал его майор. — Кто продал ваше оружие? Кто ходил по общежитию? — Молодой парень. По фамилии Пентюхов. Я этого ворюгу на всю жизнь запомнил. «Марго‑лина» у меня увести и «Норидж армс»! Ах, злодеи! Скажите, а я могу получить его обратно? — Возможно. Но дело еще расследуется, Семен Михайлович, вы должны понимать… — Конечно‑конечно! Все понимаю. Вы не сомневайтесь, я знаю, куда надо написать. Связи‑то у меня остались. Не все наши, как я, на заслуженной пенсии. Как там в песне поется? «Броня крепка, и танки наши быстры!» Мы еще вернемся! И Ленин в Мавзолее… — А сейчас коллекцию свою пополняете? — поинтересовался Волнистый. Барабанов замялся и сразу же стал закрывать сейф, загораживая широкой спиной то, что в нем лежало. Сказал неохотно: — Коллекция — это теперь все, что у меня есть. Была власть, а теперь только оно и осталось. — Он кивнул на запертый сейф. — Оружие. Броня, как говорится, крепка! Майор догадался, почему Барабанов боится милиции. Наверняка покупает потихоньку раритеты. С рук. А может, и приторговывает оружием. Хорошо живет пенсионер, с размахом. Но это уже не их с лейтенантом дело. Своих проблем хватает. Барабановым пусть местные правоохранительные органы занимаются. |
