— Мэдлин не в Сен-Роке, — сказал он, быстрым шагом возвращаясь к своему коню. — Она, скорее всего в Марэ.

Куин не отставал от него.

— Что она там делает, черт возьми?

— Не имеет значения…

— Проклятие, Итан… этот район — самый зараженный из всех.

У Итана замерло сердце.

— Что ты сказал?

— Уже шли разговоры о карантине в Марэ. Я не понимаю, как она могла оказаться в такой трущобе, но если она там, тебе нужно срочно вытащить ее оттуда… — Куин отчаянно затряс головой. — Сеть не сможет официально командировать тебя для тайного вывоза субъекта из карантинной зоны в условиях военного положения. Ты ведь знаешь условия соглашения с Францией. Но ты умеешь защищать других, и у тебя это должно получиться.

Итан много раз бывал в опустошенных холерой районах. Последние медицинские рекомендации по противодействию заразе гласили: «Соблюдайте чистоту, рассудительность и целесообразную вентиляцию, невзирая на эпидемию». Из опыта пребывания в зараженных зонах Итан усвоил следующие правила: варить все, что предназначено для приема внутрь, сжигать все, что выбрасывается наружу, и поливать алкоголем, например виски, все подозрительное.

— Поэтому я, — продолжил Куин, — неофициально помогу тебе с транспортом. А ты проберешься в Париж и вытащишь ее оттуда, где бы она ни была, невзирая на сложившуюся там ситуацию. Ты понял меня? Езжай туда и вытащи ее. И не попадись за нарушение карантина. — Он перехватил взгляд Итана. — Или вы оба будете убиты на месте.

Над Марэ занималось тусклое и безрадостное утро.

Вчера улицы были запружены теми, кто сохранил достаточно сил, чтобы бежать. Теперь же исход был малолюдным и замедленным, словно заранее обреченным на неудачу.

Мэдди сидела в одиночестве на ступеньках перед своим домом, поджав колени к груди и опустив на них подбородок. Несмотря на прохладный весенний воздух, ее лоб был покрыт испариной, тело сотрясала дрожь. Те чертовы колокола, звонили безостановочно; издалека доносилась дробь полковых барабанов, напоминая всем о жестокой угрозе карантина.

На ступеньках не было пьяниц, которые большей частью подхватили болезнь и скоропостижно скончались. Два дня назад один заполз в дом за помощью и умер на лестнице.

Тот, на которого упала Мэдди. Она отерла пот с бровей. Теперь она тоже заразилась.

Итан как-то назвал ее лисой, но сейчас она не могла найти выход из этой ловушки. В любом случае предпринимать что-либо было уже поздно. И слишком поздно для Беа. У Мэдди снова полились слезы.

Примерно в ста метрах от нее молодой человек, которого она знала по местному рынку, рухнул на колени, издал сдавленный стон, царапая землю, и изо рта у него хлынула белая жидкость. Все, кто находился неподалеку, с воплями разбежались в разные стороны.

У Мэдди появилось импульсивное желание помочь ему, но она была не в состоянии оказать помощь всем, кого знала. Всем жившим по соседству. Холера безжалостно выкашивала жителей Марэ, словно выжигала пламенем.

На противоположной стороне улицы из дома вышла заплаканная Берта и тоже уселась на ступеньке. Мэдди догадалась, что и она больна.

Вернувшись в Марэ, Мэдди была готова к издевательствам со стороны сестер, но теперь их вражда казалась совершенно неуместной.

Их взгляды встретились, и Берта спросила:

— Как там Беа?

— У-умерла сегодня утром, — выдавила Мэдди, ощутив еще более сильную дрожь.

Берта мрачно кивнула:

— Я сожалею, Шалунья. А как Коррин, в порядке?

— Да, — ответила Мэдди. — Она спит.