— Ты не скажешь! — Кледа обняла племянника и поправила шлем. — Мы с Мислобором этой ночью спали — как и все. И пусть Рацимир думает что хочет!

Войча задумался, решив, что сестричка права. Наибольший брат — не зверь и не безумец. Просто он делает то, что когда-то делали его отец, его дед, прадед и прапрадед…

— Ладно! — Войча вздохнул и, притянув к себе Кледу и племяша, крепко прижал обоих к груди. — Поеду! А вы это… спать идите!

— Далеко ли собрался, маленький глюпий Войча?

Руки похолодели. Войча сглотнул и медленно-медленно, все еще надеясь, что ошибся, обернулся.

Кто-то высокий, худой, широкоплечий стоял в воротах, небрежно опираясь на громадный двуручник.

— Хальг…

— Ай-яй-яй! Нехорошо есть! — голос Лодыжки звучал холодно и насмешливо. — Глюпие кметы решили поспать, а глюпий Войча — чуть-чуть убегать и немножко обманывать старого злого Хальга! Маленький Войча хочет, чтобы старого Хальга выгнали, как паршивого пса?

Сканд не двигался с места, но Войчемир знал — не убежать. Лодыжка… Ну конечно, он ведь служит Рацимиру!

— Бедный старый Хальг плохо спит. Бедный старый Хальг не боится сполотских колдунов. Не бойся и ты, маленький и очень глюпий Войча, Хальг не выпустит тебя! Старый Хальг теперь — палатин Светлого. Кей Рацимир платит мне много серебра, и я хочу получать его и дальше. Иди назад, в свою яму, глюпий Войча!

Надежды не было. Рацимир знал, кого назначить палатином — сберегателем дворца. Хальг служит Кеям — за серебро, за полновесное сполотское серебро.

— Хальг! — голос Мислобора прозвучал резко, совсем по-взрослому. — Я — сын Светлого. Пока отца нет, я — главный…

— О, нет-нет, Кей Мислобор! — сканд покачал головой и вновь усмехнулся. — Когда ты станешь Светлым, то сможешь приказывать старому злому Хальгу. Но сейчас не тебе отдавать приказы. Чего стоишь, глюпий Войча? Иди назад, в свою яму!

— Хальг, сжалься! — Кледа шагнула вперед. — Брат убьет Войчемира! Ведь ты знаешь!

— Прости, добрая Кейна! — Лодыжка поклонился и вновь мотнул головой. — Я ведь тоже люблю глюпого маленького Войчу! Но ты можешь быть доброй, а старый Хальг должен быть злым! Когда конунг велит умирать, воин обязан не думать, а идти на пир в Золотой Дворец.

— Тогда проводи меня, наставник!

Войчемир осторожно отстранил Кледу и достал меч. Жалкий скрамасакс против двуручника — просто смешно. Но чтобы умереть с оружием в руках, годился и скрамасакс.

— Я не вернусь в поруб, наставник! — Войча усмехнулся, как учил его когда-то Хальг, и медленно расстегнул фибулу, чтобы длинный плащ не мешал двигаться. — Убей меня — я здесь!

— И меня тоже! — Мислобор выхватил меч и стал рядом с дядей. — Убей меня, палатин! Я не умею драться — ты это знаешь! Но я Кей, сын Светлого, и отец заплатит за мою голову много серебра! Так много, что тебе даже не унести! Бей, Хальг! Сокол!

Войче стало страшно. Не за себя — тут все ясно. Но парнишка не должен пострадать! Это его, Войчемира, бой!

Плащ упал на землю. Войча встал в стойку, пытаясь вспомнить, чему учил наставник. Очень давно, много лет назад, он спросил у Хальга, что делать, когда у тебя скрамасакс, а у врага — двуручник. Хальг долго смеялся: «Что? Очень-очень быстро убегать! И даже еще быстрее!». Но сейчас убегать некуда…

Лодыжка стоял неподвижно, словно не видя Войчи, затем тяжело вздохнул:

— Два могучих Кея против одного старого Хальга! Маленький Войча хочет убить Хальга, который много-много лет вытирал его грязный нос! Вы убьете меня, и я не увижу свой гардар, не постою у могилы отца, не построю дом, чтобы мирно на склоне лет уйти в Золотой Дворец! И это мне за долгую-долгую службу вашей очень великой Ории!

Войча знал — вояка шутит.