— Откуда мне знать? В кабине есть дверь. Она не объявляла мне, что идет звонить мамочке или своему дружку, если вы это имели в виду. Лавди вообще никогда много не говорила. Нужно отдать ей должное, та девица была не из болтливых. Так вот, она вышла из кабины и снова поднялась наверх, а потом я спустилась к себе посмотреть, все ли в порядке с ребенком, и, когда вернулась с коляской, чтобы пойти постирать в прачечной, Лавди уже выходила из дверей на улицу — вся из себя разряженная, в зеленом брючном костюме. Я обратила на нее внимание, потому что из всей ее одежды это была единственная приличная вещь. Она ничего мне не сказала. Теперь я могу заняться своей работой?

Говард кивнул и, коротко поблагодарив ее, вместе с Клементсом направился к лестнице, Уэксфорд же задержался. Он посмотрел на девушку, ее круглые плечи, довольно стройную фигуру, поднял один из дурно пахнувших мусорных баков и предложил:

— Я помогу вам.

Пегги изумленно посмотрела на него. Мир, в котором жила эта девушка, отучил ее любезно принимать помощь, поэтому она лишь пожала плечами и некрасиво скривила губы в каком-то подобии улыбки.

— Этим должен заниматься мужчина, — вздохнул Уэксфорд.

— Может быть, но они этого не делают. Кто из мужчин согласится заниматься этим мусором и делать всю грязную работу за восемь фунтов в неделю и такую квартиру? Вы бы согласились?

— Нет, разве чтобы помочь вам. А вы не можете найти себе работу получше?

— Послушайте, приятель, у меня ведь ребенок. Мне нужна такая работа, чтобы я могла присматривать за дочкой. Да не беспокойтесь вы обо мне! Когда-нибудь появится принц, и я уйду отсюда, а весь мусор оставлю Джонни. — Она впервые улыбнулась восхитительной улыбкой, пробудившей в Уэксфорде воспоминания о темном зале и светящемся экране кинотеатра. — Большое спасибо. Вы и так много сделали.

— С удовольствием, — ответил Уэксфорд.

Из-за непривычной физической нагрузки кровь прилила к его голове. Конечно, было глупо и неосторожно так поступать. Кровь стучала в висках, и это нервировало его. Говарда и сержанта не было видно, и, чтобы немного проветриться в ожидании их, Уэксфорд решил прогуляться и направился в противоположный от тупика конец Гармиш-Террас. Накрапывал мелкий дождь. Вскоре Уэксфорд очутился в таком месте, которое у него на родине считалось бы оживленной улицей. Здесь между парикмахерской и пабом находился довольно обшарпанный торговый центр: маленькая дешевая лавочка с названием «Лавди»[2] . Так вот откуда эта Морган взяла себе имя!… У нее было другое, может быть, унылое и неинтересное имя, но оно отражало ее сущность и даже заставляло страдать, поэтому она решила его скрыть.

— Вышли подышать свежим воздухом, сэр? — спросил подошедший сержант. — Точнее, тем, что здесь называется воздухом. Бог ты мой, от этого мусора вонь идет до небес!

Говард усмехнулся:

— Сейчас мы проводим сержанта до полицейского участка, а потом я покажу тебе кое-что другое. Ты не должен уехать с мыслью, что весь Кенберн-Вейл состоит только из таких вот крысиных нор.

Они оставили Клементса в полицейском участке — огромном темном здании на главной улице Кепберн-Вейл, где синяя лампа раскачивалась в центре арки над внушительного вида лестницей. Затем Говард сам сел за руль автомобиля, и они поехали подальше от трущоб, продуваемых ветрами улиц с угловыми магазинами, пабами и «заплатами» голой земли, которые когда-то были садами и скверами, а теперь, окруженные, как теннисные корты, проволочными заграждениями, были захламлены сломанными велосипедами и канистрами для бензина.

— Здесь живет Клементс. — Говард указал куда-то вверх, почти на крышу машины. Всмотревшись в окно, Уэксфорд увидел дом-башню головокружительной высоты — этажей на тридцать.