Говарду показалось, что мигающий свет мог раздражать дядю, поэтому он задернул штору и начал говорить:

— Голду лет шестьдесят. Он живет в квартире над магазином и в пятницу находился в магазине всю вторую половину дня. В половине шестого вечера переключил телефон на автоответчик и поднялся к себе домой, где и провел весь вечер — он может это подтвердить. Кроме него, в магазине работают два техника и два инженера. Оба техника и один инженер женаты и живут за пределами Кенберна. Второму инженеру двадцать один год. Все их перемещения проверяются, но если предположить, что тот, кому звонила Лавди, был ее убийцей, то ни о ком из работников старшего возраста не может идти речь. Все они с часу до без десяти два были в «Ламмас армз», и никто из них не выходил из-за стола, чтобы поговорить по телефону. Парень, которому двадцать один год, ремонтировал телевизор в доме на Копленд-роуд. Стоило бы проверить, не звонил ли кто-нибудь в этот дом, когда он находился там, хотя это, кажется, маловероятно. Насколько нам известно, Лавди почти никогда не, общалась с инженерами и техниками, работавшими в магазине. Послушай, что говорил в своих показаниях Голд. — Говард открыл портфель, достал из небольшой пачки лист бумаги и начал читать: — «Она была спокойной и вежливой девушкой. Покупатели ее любили, потому что она всегда была внимательна и терпелива. Она была не из тех девушек, которые умеют постоять за себя. Выглядела какой-то старомодной. Когда впервые пришла в наш магазин, на ней не было никакого макияжа, поэтому я был вынужден попросить ее подкрашиваться». По-видимому, он еще попросил ее укоротить юбку и не ходить каждый день в одной и той же одежде.

— Сколько ей платили за работу?

— Двенадцать фунтов в неделю. Немного, если вспомнить, что семь из них она отдавала за комнату. Лавди выполняла неквалифицированную работу. Все, что она должна была делать, — это, показать две-три марки телевизоров да записать фамилию и адрес покупателя, техники же занимаются оформлением проката телевизоров и получают деньги.

Уэксфорд прикусил губу. Его огорчала мысль, что эта тихая вежливая девушка, по его понятиям — ребенок, жила в мире Пегги Поуп, да еще больше половины своей зарплаты отдавала за комнату на Гармиш-Террас. Ему хотелось знать, как она проводила вечера после того, как возвращалась домой через мрачное кладбище и оказывалась в своей десятиметровой келье — склепе, в котором жила, не имея ни друзей, ни денег на расходы, ни возлюбленного, ни красивой одежды…

— Что нашли в ее комнате?

— Очень немного: пару свитеров, пару джинсов, одно платье и пальто. Никогда раньше не бывал в комнате, где бы так мало чувствовалось, что в ней жила девушка. Вся ее косметика уместилась в дамской сумочке. В комнате еще нашли кусок мыла, флакон шампуня, два-три женских журнала и Библию.

— Библию?

Говард пожал плечами:

— Может быть, это была не ее Библия — на книге не указано имя. Это меблированная комната, если о ней можно так выразиться, как сказал бы сержант Клементс. Возможно, Библия принадлежала кому-то из прежних жильцов, или это — какая-нибудь из старых книг, оставшихся в доме. Если ты заметил, в подвале стоит книжный шкаф. Пегги Поуп не знала, кому принадлежит эта Библия.

— Будешь пытаться найти ее родителей?

— Мы уже пытаемся. У нас, конечно, нет фотографии, но все газеты дают подробное описание. Возможно, через пару дней они объявятся сами, если, конечно, живы — почему бы и нет?

Уэксфорд осторожно спросил:

— Что ты думаешь о том, если завтра я опять сунусь ненадолго на Гармиш-Террас поговорить с людьми и все такое?

— Суй свой нос куда захочешь, — рассмеялся Говард.