И Гейбриел прошел в дом, волоча за собой большой мешок. Энн последовала за ним. Они ходили из комнаты в комнату. Маклейша, как нарочно, нигде не было видно. Хантер заглядывал под столы, стулья, сервант, кровать. Каждый раз сердце Энн замирало. Вот сейчас он найдет кота, положит в мешок и хлопнет дверью. На этот раз уж точно навсегда! Если только… Если только она ему не помешает. Но как? Не может же она задержать его силой… А если попытаться еще раз ему все объяснить? Но он до того взбешен, что не станет и слушать ее! И все же…

Решение пришло неожиданно.

Пока Гейбриел шарил под диваном в гостиной, Энн незаметно отстала и вернулась в прихожую. Она повернула ключ в замке и, убедившись, что дверь надежно заперта, положила его в карман.

— Как прикажешь это понимать? — раздался у нее за спиной злой голос. Энн вздрогнула и обернулась. Хантер стоял перед ней, до предела разгневанный. — Что ты собираешься делать? — вновь спросил он.

Интуиция подсказала Энн, что медлить нельзя. Иначе его не удержать. С достоинством подняв голову, она посмотрела прямо в глаза разъяренному Гейбриелу.

— Ты не уйдешь отсюда, пока не выслушаешь меня до конца!

В глазах Хантера сверкнула молния. Он отступил на шаг и заложил руки за спину.

— Уж не собираешься ли ты держать меня в плену?

— Ты можешь издеваться сколько хочешь, но все же будешь меня слушать. Иначе не получишь ни цента из наследства своей тетки. Не забывай, что ты у меня в руках: от того, что я напишу о тебе, зависит твое будущее.

Боже, что я говорю! — с ужасом подумала она. Но отступать было поздно.

Хантер презрительно рассмеялся.

— Дорогая Энн! Это становится все более занятным. Сначала ты берешь меня в заложники, а потом начинаешь шантажировать. Что дальше? Кинжал в спину или пуля в затылок?

Но Энн не собиралась сдаваться. Сейчас решалась ее судьба, и она была готова бороться до конца. Гейбриел это понял.

— Хорошо, Энн, — проговорил он все тем же ледяным тоном. — Если ты настаиваешь, я выслушаю тебя, хотя и не вижу в этом смысла. Но нам лучше все же перейти в гостиную, а не стоять на пороге.

В гостиной они уселись за маленький столик друг против друга, как бывало уже не раз.

— Итак, дорогая моя, — надменно начал Хантер, с неприязнью глядя на нее, — думаю, нам хватит десяти минут на твои очередные сказки. Но предупреждаю: или ты через десять минут отопрешь дверь, или я ее выломаю. И еще хотелось бы знать, куда ты спрятала кота?

— О, это не так. Я не знаю, где он. Но что бы ты ни думал, сейчас мы посмотрим кассету.

— Кассету? Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. Ты же прочитал письмо адвоката Шоу. В нем говорится о видеокассете с записью последней воли Эльвиры Фидерстоун. Твоя тетушка пожелала, чтобы мы вместе посмотрели ее обращение к нам. Сейчас мы этим и займемся.

Энн открыла сервант, вынула оттуда кассету и, вставив ее в видеомагнитофон, включила телевизор.

На экране замелькали белые полосы, потом побежали кадры пленки, и наконец появилось лицо миссис Эльвиры Фидерстоун. Она сидела в глубоком кожаном кресле в кабинете Джорджа Шоу. Гейбриел и Энн одновременно подались вперед и впились глазами в экран.

Старушка довольно долго смотрела в камеру. Затем кто-то невидимый, скорее всего Джордж Шоу, подал ей знак, и она заговорила. Услышав ее голос, откуда-то из-под кресла вылез Маклейш. Настороженно оглядев собравшихся, он устроился рядом с хозяйкой.

— Здравствуйте, Гейбриел и Энн, — мягко начала миссис Фидерстоун. — Не знаю, приятно ли вам будет видеть и слышать выходца с того света, но другого пути у меня, увы, уже нет.