– Господи Иисусе, Мария, – прошептал он, – как ты прекрасна. Иди сюда.

Она покачала головой. Длинные волосы покрывали ее грудь и затвердевшие соски.

– Но...

Она наклонилась и прижала к его губам палец.

Потом откинула последнюю простыню, и его тело оказалось полностью обнаженным. Он лежал со слегка раздвинутыми ногами, с вытянутыми по сторонам руками и пальцами, сжатыми в кулаки. Его грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Она долго изучала его. Он боялся пошевелиться, как будто его придавило к кровати. Дыхание участилось. Каждый вздох отзывался в ушах, словно канонада. Он облизнул губы и попытался сглотнуть, но не смог. Он полностью потерял над собой контроль.

Она наклонилась над ним и положила ему руки на грудь. Ее ладони, влажные и горячие, обожгли его кожу. Она загадочно улыбнулась и... села на него верхом.

Он замер и закрыл глаза. Она не торопясь, опустилась на него.

Он обхватил ее за бедра и притянул к себе. Она наклонилась еще ниже и взялась руками за деревянную спинку изголовья. Перед его глазами совсем близко оказалась ее грудь, дразня своими сосками.

Он приподнялся и схватил ртом один из них.

С ее полураскрытых губ слетел стон удовольствия. Она начала двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

Пот выступил у него на груди. Его пальцы впились в ее бедра, которые двигались в безыскусном, инстинктивном ритме, сводившем его с ума.

Их горячие, скользкие от пота тела настолько слились воедино, что он уже не понимал, где он и где она.

Дотоле неизвестные ему эмоции разрывали сердце. Он вдруг почувствовал себя уязвимым.

А она, откинув голову, продолжала самозабвенно двигаться.

Он посмотрел на нее. Она изогнулась над ним с закрытыми глазами, полураскрытыми губами, с пылающими от страсти щеками.

Боже, как хорошо...

Его охватило слишком сильное желание раствориться в ее влажной теплой плоти. Его трясло, по лбу ручьями катился пот. Стиснув зубы, он приказал себе сдержаться.

Она продолжала двигаться, но вдруг, всхлипнув, остановилась.

– О Господи, о Господи...

Она отцепила руки от изголовья и, упав на него всем телом, притянула к своей груди его голову.

Он крепче обнял ее за бедра и с силой глубоко вошел в нее. Она напряглась и вскрикнула.

– О Боже... Мэт, – простонала она.

Услышав свое имя, он совсем потерял голову. Он схватил ее и, выгнув спину, поднял над собой. Долго сдерживаемое извержение, наконец, прорвалось, и наслаждение волнами прокатилось по всему его телу. В полном изнеможении он откинулся на подушки и прижал Марию к себе. Она обняла его и уткнулась лицом в его плечо. В воздухе витал едкий запах пота, смешанный со сладким запахом секса.

Сначала наступил момент блаженства, счастья, потом– отрезвления.. Нахмурившись, он стал вспоминать, как сильно – впервые в его жизни – он ощутил свое желание к Марии, и он испугался. Ему никогда никто не был нужен. Он не признавал никаких ограничений, у него не существовало привязанностей. Если он хотел идти, он шел, если хотел остановиться – останавливался. Никто не говорил ему, как ему следует поступить. Его свобода так же естественна, как дыхание. Без нее он не мог жить. Он не представлял себе жизнь за белым забором. Не мог состариться на такой вот маленькой ферме в таком забытом Богом медвежьем углу.

И все же всего несколько минут назад он подумал, что она ему нужна. Не для секса, не для времяпрепровождения. Она нужна ему по-настоящему. С ней он чувствовал себя... человеком.

«Ах, Мария, что мы делаем? – думал он. – Что, черт возьми, мы делаем?»

Но он знал ответ.

Между ними возник не только замечательный секс. Между ними возникла любовь.

Мария притулилась рядом с Мэтом. Он нежно гладил ее по волосам, но молчал.