Она позволила ему дотронуться до щеки и почувствовала тепло его прикосновения. Но разве оно имело значение?

– Да, – ответила она и услышала свой лишенный всякой жизни голос. – Я скажу несколько слов.

Она прошла мимо Бешеного Пса, чувствуя на себе его взгляд, понимая, что он о ней беспокоится. Когда-то ей так нужно было его понимание, а сейчас...

Стоя под голыми заснеженными ветвями старого дуба, она тупо смотрела на разверстую землю. Вид жуткой ямы заставил ее закрыть глаза и содрогнуться.

– Расе... – она на секунду запнулась, – Расе сказал бы: «Не плачь обо мне. Меня здесь нет». – Невыносимая боль сжала ее сердце. Она оглянулась на ферму, которую так любил ее отец. – Он верил, что смерть – бегство в другой, лучший, мир. Надеюсь, что он прав. Он... его заслужил. – Она опустилась на колени и положила холодную руку на шершавую крышку гроба. – Прощай, папочка. Я люблю тебя.

Она еще долго стояла с закрытыми глазами, потом открыла их и встала.

Бешеный Пес и Джейк не спускали с нее глаз, и в их взглядах она увидела желание защитить ее и утешить. Она поняла, что в такой момент они могли бы стать семьей – все трое – и преодолеть горе, помогая друг другу. Но сейчас ей было все равно.

Ей не хотелось даже пытаться. Она так сломлена морально, что у нее уже нет желания искать утешения в семье. Она знала, что Бешеный Пес и Джейк скоро уйдут.

Их удерживал только Расе. Без него они чужие друг другу люди. Она уже вспоминала о своих ночах с Бешеным Псом как о чем-то нереальном, фантастическом.

Бешеный Пес и Джейк стояли рядом, связанные общим горем. Они даже внешне чем-то похожи.

А она одинока. Как бы ей хотелось встать рядом с ними! Но у нее не хватало сил.

Приподняв юбки, она пошла прочь.

Они даже не пытались ее остановить.

Не слышно ни смеха, ни разговоров во время завтраков и обедов. Да и самих завтраков и обедов не существовало. Остались лишь воспоминания, таившиеся в каждом углу.

Бешеный Пес сначала попытался дать Марии время пережить горе. Но она не горевала – она умирала. Медленно, день за днем. Смотреть на нее у него уже недоставало сил.

Надо либо что-то делать, либо уходить. Но он не знал, что делать, и он не хотел уходить.

Он стоял у плиты и с отсутствующим видом помешивал в кастрюле тушеное мясо.

Входная дверь со скрипом открылась и захлопнулась. В холле раздались шаги.

Бешеный Пес обернулся в ожидании.

Вошел Джейк с опущенной головой, с глубоко засунутыми в карманы руками. Увидев Бешеного Пса у плиты, он встрепенулся.

– Вы готовите?

– Кому-то же надо. Я уже начал худеть.

Джейк кивнул головой в сторону входной двери и огорченно проговорил:

– Она тоже.

Бешеный Пес отложил деревянную ложку, подошел к столу, отодвинул стул и сел на него, вытянув ноги.

– Да, я знаю. Она выглядит просто пугалом. – Джейк сел напротив Бешеного Пса.

– А она вообще с вами разговаривает? – Бешеный Пес покачал головой и тяжело вздохнул.

– Я не знаю, что делать, Джейк. Она... просто угасает.

– Да. Я вчера преподнес ей цветок герани – единственный, уцелевший от снега. Она его даже не взяла. Сказала спасибо, да так, что у меня мороз по коже, и отвернулась.

– Цветок, говоришь? Мне такое и в голову не приходило.

– Моей маме нравилось, когда ей дарили цветы, но ее горе было другим.

– Что значит «другим»?

– Моя мама... – Джейк сглотнул. Казалось, ему трудно говорить. – Моя мама любила одного человека, который ее не любил. И она все время грустила, часто плакала. – Джейк отвернулся, глядя в стену.