— Вздор! — прорычал он. — Я не нахожу ваши слова разумными. Сожалею, что ваш дом слишком мал по сравнению с моим замком, но твердо уверен, что без труда найду владетельного помещика и он с радостью обеспечит вас удобным жильем, которого вы так жаждете.

От возмущения Ноэль едва не задохнулась.

— По-вашему, я домогаюсь вот этого нагромождения старых камней? — вскричала она, быстро обведя вокруг себя рукою.

— А разве не так? — вопросом на вопрос ответил Бенедик и снова презрительно усмехнулся.

К счастью, Хардвин уже давно тактично удалился, подталкивая перед собою слуг, и теперь никто не мог лицезреть ее позора.

Забыв о приличиях, Ноэль возвысила голос.

— Да будет вам известно, что я получала достаточно предложений руки и сердца от вельможных господ, но всех их отвергла. Не отрицаю: мне было приятно чувствовать себя дома в Лонгстоуне, но только по одной-единственной причине — потому что здесь живете вы! Знайте же — с самой первой нашей встречи я желала стать вашей женой и никого более не видела своим супругом. По-видимому, я жестоко ошибалась в человеке, которого считала своим избранником!

И снова Бенедик остолбенел от неожиданного заявления, однако Ноэль уже не видела этого: крутанувшись на каблуках, она стремглав бросилась к винтовой лестнице, торопясь поскорее скрыться с глаз Бенедика. Спотыкаясь, путаясь в длинных юбках, бежала она вверх по ступеням, а из глаз ее лились горькие слезы.

Оказавшись наконец в своей крохотной опочивальне, в которую она вложила столько сил, чтобы придать ей жилой вид, Ноэль с ходу кинулась на кровать и разразилась безудержными рыданиями, оплакивая утерянные мечты. Никогда еще не было ей так плохо; даже когда умер отец, она старалась держать себя в руках, зная, что скоро появится Бенедик Вильер, ее прекрасный рыцарь, и сделает ее счастливой.

И что же? Вот он вернулся, ее долгожданный рыцарь — ожесточенный, даже жестокий человек, — и с легкостью хочет бросить ее, как ненужную кость, первому встречному!

Ноэль плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, а после долго лежала словно мертвая, не двигаясь, ощущая лишь гулкую пустоту внутри. Так бы и купалась она в своей безысходной тоске, если бы какой-то громкий стук не заставил ее резко перевернуться на спину. Ставни сорвались с крючка, впустив в покои морозный воздух. Не в силах подняться и затворить ставни, Ноэль съежилась от холода и устремила печальный взор на зашуршавшую веточку падуба, которую она прикрепила к балке двери.

Падуб. Рождество.

Хорошо еще, что ей дозволено остаться в Лонгстоуне до завершения праздников, прерывисто, со всхлипом вздохнув, подумала Ноэль. Как ни странно, зеленая веточка — неотъемлемая принадлежность Рождества — окончательно высушила ее слезы, и теперь она готова была рассматривать их как потакание собственной слабости.

Присущий Ноэль оптимизм вернулся к ней. Я сильная, повторяла она себе, я все выдержу.

Загадай желание, Ноэль!

На губах девушки появилась слабая улыбка. Как наяву услышала она голос мамы, нашептывающий ей на ухо эти слова. Элла Эмери всегда старалась придумать в праздничные дни нечто особенное — тем более что ее любимая дочка родилась как раз в Рождество.

Несмотря на холод в опочивальне, сладкие воспоминания согрели девушку. Не отрывая взгляда от красных ягод падуба, которые тихонько шевелились на ветру, будто их трогала чья-то нежная рука, она вновь прислушалась к ласковому шепоту мамы.

Загадай желание, Ноэль!

Может, так ей и поступить? Мама всегда говорила, что рождественские желания непременно сбываются, особенно если их загадывают те, кому посчастливилось родиться в этот великий праздник.