Мама улыбнулась в ответ.

— Просто постирай полотенца — и получишь тефтели.

Я очень этому обрадовалась.

— И куплю тебе обезжиренный «поп-тартс», — добавила она.

— Сделаешь это — и я с тобой больше никогда не буду разговаривать!

Она засмеялась, схватив свой серый пиджак с перил.

— Ты вроде как должна со мной разговаривать. Я же твоя мама. Ты не можешь от меня сбежать.

— Я найду способ сделать это, если ты зайдешь в дом с обезжиренным печеньем.

Мама открыла входную дверь.

— Ладно, они будут полны сахара и жира, как ты любишь. Увидимся вечером.

— Люблю тебя. — Я подошла, чтобы закрыть дверь, но прислонилась к проему, наблюдая, как она балансирует по дорожке на каблуках.

Кусая нижнюю губу, попыталась унять странное чувство беспокойства. Мама уверяла, что с ней все в порядке, но я знала правду. Быть может, она никогда не придет в норму. Пусть она и была здесь, но душой и сердцем до сих пор стремилась к отцу.

* * *

Я сосредоточилась на упражнениях, которые мы выполняли во время тренировки. Это значило, что после занятий Роджерс не станет читать мне нотации. Уходя, я чувствовала себя в миллион раз лучше, чем в пятницу.

Дома я смыла с себя пот, затем пообедала беконом, разогретым в микроволновке, и тарелкой хлопьев. Как только зашла в гостиную, на кофейном столике зазвонил телефон. Увидев на экране имя, я застонала и отправила вызов на голосовую почту, после чего схватила пульт и включила «Инвестигейшн дискавери».

По телевизору шли «Опасные женщины», и я плюхнулась на диван с книгой в руках. Вчера вечером закончила первый том и прочитала пару глав второго, но не могла дождаться, чтобы вернуться в «Двор ночи» и владения фейри.

И к Ризанду.

Просто не могла о нем не вспомнить.

Я свернулась калачиком в уголке дивана, надеясь продолжить чтение, как вдруг раздался стук в дверь. На миг я захотела проигнорировать гостя и заблудиться на страницах книги, но, когда постучали снова, встала, вздохнула и направилась в холл.

Выглянув в