|
Приукрасил я слегка действительность. Где это видано, чтобы кошки за столом друг другу место уступали! Набросилась вся стая на курятину безо всяких приличий. Только урчание и хруст костей вместо: «Ах! Пожалуйте, я после Вас». Или: «Я не ем белого мяса, окажите любезность, подайте мне крылышко!» Нет. Ели всё подряд, с костями, а, где попадалось — так и с перьями. И Васькина морда первой оказывалась в самых мясных местах и сдвинуть его оттуда Чернушка с Акселем не смогли бы, даже если бы напряглись вместе. В общем-то, герои — они все в чём-то одинаковы. Они и должны быть такими. Иначе как им всё время оказываться в первых рядах?
И всё бы ничего. Хорошо кончилось то, что хорошо кончилось. Только по ночам стал меня мучить, стал преследовать жуткий сон. От которого испуганно колотится сердце, и тело покрывается холодным потом. И я никак не могу отключить эту опцию. Мне снится, что я несу закутанного в мешок Ваську, укладываю на шпалу и рублю наотмашь топором. А потом держу руками вздрагивающую кровавую массу. Они, руки, с боков и сверху заливаются кровью. Держу, будто хочу успокоить, и даже, кажется, шепчу: — Васька… Васька… Вася… 20.12.06
Есть ли жизнь на Марсе?
До пенсии оставалось три года. Всего-то три года оставалось до пенсии! Уже и планы себе какие-то рисовал оптимистические. Ну, там — поездки по Европе, встречи с интересными людьми. Полноценное общение с внуками. Нет, до конца я всё-таки ещё не понял, не осознал, что такое пенсия, пенсионный возраст. С одной стороны — в голове ещё сидит представление о пенсии и пенсионерах — как о предсмертном состоянии. Вот есть она, длинная жизнь — от горшка до сорока-пятидесяти лет, когда не думаешь ни о болезнях, ни о кладбище. Вот моей маме сейчас за восемьдесят, так разговоры у неё, любимые темы — кладбище, похороны и кто как умер. Есть ещё воспоминание современников: перечисление друзей, родственников, ныне покойных. А я ещё, наверное, чего-то недопонимаю. Пока ещё ощущение, что выход на пенсию — это что-то вроде окончания университета. Впереди — карьера, новые горизонты, новые радости жизни. Ну, пусть не совсем так. Но — есть определённое сходство. По окончании пенсионного возраста тоже выдаётся документ. Единого образца. Очень серьёзный. Только вот в жизни он уже не пригодится. Нельзя прийти с ним куда-нибудь, показать и устроиться на работу. Получить без очереди двести граммов сливочного масла. Бесплатно проехать в троллейбусе или на метро. А для того, чтобы получить такой документ, нужно в жизнь поступить (приём без экзаменов), потом прожить её определённое количество лет (для каждого срок определяется сугубо индивидуально), и — окончить. Для окончания никаких препятствий. Любой балл проходной. Событие отмечается коллективом близких друзей и родственников. И как-то грустная истина о том, что пенсия — понятие, напрямую связанное с работоспособностью, жизненным ресурсом — эта истина, кажется, не касается конкретно меня. По-прежнему представляется, что, если уже и могилка — то это ещё очень далеко. А болячки — откуда им взяться? Не пью, не курю. Гуляю. Вон, у друга в сорок лет уже разбухла простата. Сам виноват. Должна быть нормальная, полноценная половая жизнь. Не даёт жена — ходи на сторону. Сходи в секс-шоп, купи себе подходящую игрушку, видеокассеты. Мы не можем ждать милостей от природы. Ну и — вот. До пенсии, значит, три года. Подходит очередная медицинская комиссия. В нашей организации бригада медиков из Екатеринбурга ежегодно обследует сотрудников на состояние пригодности к работе. И ничто не предвещало недоброго. Даже простата. А тут зашёл к врачу, который ухогорлонос. Красивая молоденькая женщина. Комиссию мы проходили летом. В помещении тепло — халатик на ухогорлоносе практически на голое тело. Ну, я, чтобы задержаться, чтобы всё как-то получше рассмотреть (зрение у меня 100 % — только что проверил), я этой фее в тонком халатике и решил пожаловаться: — Что-то у меня, говорю, со слухом. |
