– Я разделю деньги с Дэймоном.

Кризи взглянул на него и тихо сказал:

– Я так и думал.

Тони улыбнулся.

– Мы оба сможем выкупить наши закладные.

Кризи снова потянулся.

– Да, может быть, в этом и есть смысл жизни.

Джим Грэйнджер и Джульетта в недоумении уставились на него. Гвидо пояснил:

– Так в Австралии иногда говорят аборигены. Когда на них слишком много всего сваливается, они просто идут себе, куда глаза глядят, и потом слоняются неизвестно где целые дни, недели, а то и месяцы.

– Он что, вот так просто взял и ушел? – спросила Джульетта.

Гвидо кивнул. Он прилетел в Денвер прямо из Манилы, и долгий перелет его утомил.

– Он просил меня встретиться с вами. Объяснить что к чему. По телефону он не мог этого сделать, да и в письме, наверное, не хотел обо всем рассказывать. Скорее всего, он просто не знал, какими словами описать все, что случилось.

– А ты знаешь? – спросила Джульетта.

– Конечно. Я знаю Кризи уже целую жизнь – лет двадцать пять, и мне есть что вам сказать, хотя сам он мне об этом не говорил ни слова. Когда мы наконец добрались до Манилы и со всей бумажной волокитой было уже покончено, он собрал свою сумку и просто попросил меня отвезти его в аэропорт. Он внимательно поглядел на объявления об отлетах, повернулся ко мне, пожал руку и попросил меня встретиться с вами обоими, поговорить и все объяснить. Потом пошел в кассу и купил билет… А куда – я не знаю.

– А раньше с ним такое случалось? – спросил Джим Грэйнджер.

Гвидо кивнул, и на его лице печалью мелькнула улыбка воспоминаний.

– Да, такое с ним случалось и раньше. Необычного в этом на самом деле ничего нет. Он всегда держит свои чувства глубоко в себе, так чтобы до них никто не докопался. И когда что-то его сильно ранит, он не хочет, чтобы кто-то другой видел его боль. Поэтому он и ищет общества людей, которые ничего о нем не знают. Может быть, он уходит в запой, может быть, хочет заглянуть себе в душу, может, за женщинами охотится… Я не знаю… И никто не знает.

– Его что, кто-то очень сильно ранил? – спросила Джульетта.

– Да нет, чуть-чуть задели.

– Я не это имею в виду.

Некоторое время итальянец пристально смотрел на девушку, потом сказал:

– Он потерял сына, которого любил, и, возможно, женщину, которую мог бы полюбить.

– Вы что-нибудь знаете о ней, в каком она состоянии? – спросил Грэйнджер.

– Чувствует себя пока неважно. Физически с ней все в порядке, но моральное ее состояние ужасно. Глория Мэннерз специально осталась в Маниле, чтобы присмотреть за ней и организовать ей лучшее лечение. Прогноз психологов, как обычно, туманный: они ведь никогда не говорят ничего определенного… Люси, Бог даст, оправится, и если это случится – кто знает? – может быть, она и вернется к Кризи. Я думаю, это вопрос времени. Остается только ждать, что станет с ней и когда Кризи надоест слоняться невесть где.

– Ты думаешь, он вернется? – спросила Джульетта.

– Да, – уверенно ответил Гвидо.

– Когда?

– Он вернется ночью, когда взойдет полная луна. Так уж устроены такие люди, как Кризи.