— Наловить-то, насобирать-то можно, — пробурчал дед Игнатий Савельевич, — да как без соли-то есть?

— Соль я достану, — уверенно заверил Пантя, — там рыбаков всегда много… Да вон скоро и озеро!

Резвее зашагали наши путешественники. А когда Голгофа вспомнила, что у неё в сумке есть немного соли, то они чуть ли не бегом припустили, благо что дорога пошла под уклон.

Только тётя Ариадна Аркадьевна оставалась недовольной, ворчала:

— И тем не менее мы эгоисты. Бросили на произвол судьбы двух живых существ. Рассуждаем о воспитании, других осуждаем, сами же поступаем буквально бесчеловечно.

Дед Игнатий Савельевич отвечал довольно мирно:

— Может быть, уважаемая соседушка, мы к вашему коту отнеслись, хе-хе, бесчеловечно. К внуку же моему мы отнеслись абсолютно правильно. Избалованность детей — зло нашего века. Пора, пора всерьёз заняться им!.. Озеро!

Миновав поворот, наши путешественники неожиданно оказались на берегу озера.

Если бы вы только могли себе представить, уважаемые читатели, какая их здесь ждала красота! Подобно зеркалу, озеро отражало в себе прибрежные деревья и облака — получалось как бы два неба… Тишина стояла необыкновенная…

Покой…

— Очаровательный пейзаж, — виновато прошептала тётя Ариадна Аркадьевна, — столько лет прожила рядом и ни разу здесь не бывала…

— Эх, Герка, Герка… — вздохнул дед Игнатий Савельевич, — дурачок ты, дурачок. Ведь за уши тебя к такой красоте не вытащишь.

— Слушать мою команду! — весело сказала эта милая Людмила. — Выбираем место для ночлега. Распределяем обязанности.

Всем нашлось дело, и дело у каждого важное, ответственное, и неудивительно, что пока им было не до Герки и Кошмара.

А Герка сидел с Кошмаром на крыльце, сидел, сидел… Думал Герка, думал, соображал Герка, соображал, прикидывал Герка, прикидывал… И всё он стерпел бы, если бы не вспоминались ему большие чёрные глаза этой милой Людмилы, смотревшие на него с печалью и укором…

Страшеннейшая, просто очень ужасающая мысль пришла Герке в голову: надо ему идти к Дикому озеру и нести туда тяжеленный рюкзак с продуктами. Надо… надо… надо… Вот и посмотрим, кто тут настоящий-то герой…

Он вошёл в дом, Кошмар, конечно, за ним. Герка достал из холодильника колбасу, наломал хлеба, и они с котом довольно плотно и сытно поели. Герка ещё много воды с сахаром выпил, и захотелось ему не в дорогу отправляться, а на диване вдоволь поваляться. Кошмар уже разлегся на полу, подремывая себе с прихрапыванием. Хорошо ему…

Прямо скажу вам, уважаемые читатели: о возможности совершения героического поступка Герка задумался лишь потому, что понятия не имел о расстоянии до Дикого озера и ни разу в жизни не шагал с тяжеленным рюкзаком за плечами. Да, да, уважаемые читатели, Герка и не подозревал, на какое серьёзное испытание он решился. Но это обстоятельство не имеет никакого принципиального значения. Даже если Герка и не дойдёт до цели, замечательно само по себе уже то, что он попытается это сделать. Для такого баловня любая попытка одержать победу над собой достойна всяческой похвалы. Недаром народная мудрость утверждает: лиха беда — начало.

И Герка самоотверженно, почти мужественно, хотя и еле-еле-еле переставляя ноги по дороге, изредка покачиваясь из стороны в сторону, прилагая немало усилий, чтобы удержаться на ногах, которые оказались такими слабыми, шёл… На самом же деле он ещё просто не приноровился к тяжести рюкзака за спиной…

Но он шёл и шёл… Глаза застилал едкий пот, Герка слизывал его с губ — соленый-соленый походный пот, не чувствуя, что он смешался со слезами бессилия…

Сто двадцать восемь раз Герка мог бы уже рухнуть в тень на землю, но сто двадцать восемь раз, громко всхлипнув, продолжал еле-еле-еле-еле переставлять ноги, которые, казалось ему, давно должны были сломаться в коленках…

Ещё больше, ещё сильнее хотелось Герке грохнуться прямо на дорогу, прямо в пыль, да так грохнуться, чтобы нос расквасить, но зато не идти, а ле-е-е-е-е-ежа-а-а-а-ать…

И он грохнулся бы, и лежал бы, если бы не предчувствовал, что, грохнувшись, он уже не встанет для того, чтобы идти вперёд.