— Делия Ричмонд.

— Красивое имя.

Но Анна и с этим не хотела соглашаться.

Джоана отвела взгляд от фотографии и пошла наверх в свою комнату. Она разделась и аккуратно повесила юбку. Живя в небогатой семье, она привыкла бережно обращаться с вещами. Когда она только приехала в Осло, зацепка на шелковых чулках вела к настоящей финансовой катастрофе. К счастью, то время прошло.

Ей нравилась комната, в которой она жила. Деревянные стены были покрашены в нежно-розовый цвет, на окне висели кружевные занавески, на полу расстелен плетеный ковер. Пышная перина на кровати накрыта льняным расшитым пледом, чехлы на подушках обшиты кружевами.

Джоана повесила на стену картину своего любимого художника Эдварда Мунка, на которой были изображены три девушки, стоявшие на мосту в Асгардстранде. Однажды в жаркий день она сама стояла на этом мосту. Еще комнату украшала маленькая картинка в серебряной рамке с изображением корабля викингов, когда-то принадлежавшая ее бабушке. В углу стояло купленное за несколько крон антикварное кресло-качалка с подходящими по стилю подушками. Свои цепочки и колечки она хранила в шкатулке с орнаментом, которую ей вручили в качестве приза за победу в лыжных соревнованиях, когда она еще училась в школе. Ее любимые книги стояли на книжных полках, вырезанных из дерева ее отцом. На туалетном столике она хранила семейную фотографию в рамке, покрытой эмалью. На ней ее родители и братья были сфотографированы около дома, который построили их предки больше двухсот лет назад.

Она провела вечер в гостиной, слушая радио, которое Анна купила совсем недавно, заменив приемник старой модели. В половине одиннадцатого Джоана легла в кровать, чтобы немного почитать. Это был роман Сигрид Ундсет, от которого было невозможно оторваться. Наконец, вложив в книгу закладку, она отложила ее и выключила лампу.

Когда Стефен вернулся, она уже спала и не слышала, как подъехала машина, как он вошел в свою комнату, которая находилась рядом с ее, хотя доски на полу скрипели и дверь хлопнула достаточно сильно. Они с Делией ходили ужинать в ресторан «Блом», где оба любили бывать. Потом танцевали в ночном клубе, а остаток вечера провели в ее квартире. Утром у него была намечена важная деловая встреча, поэтому он завел будильник и лег спать.

В нескольких милях от Осло, в устье фьорда, маленький патрульный корабль сражался с бушующими волнами и свирепым ветром. Шторм у побережья не прекращался уже несколько дней. Внезапно капитан устремил вдаль тревожный взгляд, едва ли в состоянии поверить своим глазам. Сквозь темноту в их сторону направлялись на полном ходу, разрубая своими серыми носами высокие волны, огромные и мощные иностранные корабли. Захватчики!

— Боже милосердный! Немецкие корабли! — воскликнул капитан с ужасом.

Он отдал приказы на одном дыхании. По радиосвязи офицер ответил немедленно, что посылает сигнал в Осло, а пока патрульный корабль дает предупредительный пушечный сигнал в сторону вражеских кораблей. Через несколько мгновений немецкие пушки ответили торпедным ударом. Патрульный корабль разнесло в щепки, и золотое пламя огня заполонило и море, и небо. Выживших не было.

Получив радиосигнал, Осло немедленно был обесточен. Город погрузился во тьму. Министры и военные были срочно подняты и собраны по тревоге. В королевском дворце объявили, что корабли захватчиков вошли во фьорд Осло.

Власти находились в полном смятении. Никто не был готов к непредвиденным обстоятельствам. Поступил звонок из Лондона: «Очевидно, начинается война!» Лишь в одном никто не сомневался — страна будет поставлена под ружье. Когда в четыре часа утра немецкий посол потребовал капитуляции, его предложение было отвергнуто. Тогда он объявил, что на рассвете войска вермахта войдут в гавань Осло, не сомневаясь, что сопротивление Норвегии будет подавлено в течение нескольких часов.