– Смотри, – сказала она счастливо, показывая на берег. Метрах в пятидесяти от них на песке лежала лодка, маленькая двухвинтовая моторная лодка, старая, с белым корпусом и красным низом. Она лежала в песке у самой воды, слегка наклонившись вперед. Можно было разглядеть белые пятна на корпусе и на ветровом стекле: части стекла, похоже, не было.

– Давай посмотрим, цела ли она! – сказала Лайлак. Положив руку на плечо Чипу, она начала выбираться из пещеры, он бросил нож, схватил ее за руку и втянул обратно.

– Подожди минутку!

– Почему? – она посмотрела на него.

Он потер голову в том месте, где ударился, и нахмурился, глядя на лодку – такую бело-красную и пустую, и удобную, ясным солнечным, совсем не туманным утром.

– Это какой-то фокус, – сказал он. – Ловушка. Это слишком удобно. Мы ложимся спать, просыпаемся – и нам подали лодку.

Ты права. Я не верю.

– Ее нам не «подали», – сказала Лайлак, – она здесь много недель. Посмотри, сколько на ней птичьего помета, и как глубоко она в песке носом!

– Откуда она? – раздумывал он. – Здесь поблизости нет островов.

– Может быть, торговцы приплыли на ней с Маджорки и попались на берегу, – сказала она. – Или, может, специально оставили для таких членов, как мы. Ты же говорил, что возможна спасательная операция.

– И никто ее не увидел и никуда не отвел за все то время, что она здесь стоит?

– Уни никого не пустил на эту часть пляжа. , – Давай подождем, – сказал он. – Давай просто немного подождем.

Она неохотно согласилась:

– Хорошо.

– Это слишком удобно, – сказал Чип.

– А почему все должно быть неудобно?

Они остались в пещере. Поели, снова увязали веши в одеяла все время наблюдая за лодкой. По очереди ползали в конец пещеры и зарывали свои экскременты в песок.

Волны докатывались до низа лодки и опадали при отливе.

Птицы кружились и садились на ветровое стекло и руль, четыре из них были чайки, и две какие-то коричневые, поменьше.

– Эта лодка становится все грязнее и грязнее с каждой минутой, – сказала Лайлак. – А что, если о ней стало известно и именно сегодня ее заберут?

– Говори шепотом, – попросил Чип. – Христос и Веи, жаль, что я не взял телескоп!

Он попробовал импровизировать телескоп из линзы компаса, линзы фонарика и свернутого листа картонки от коробки, но телескоп никак не хотел работать.

– Сколько мы собираемся ждать? – спросила Лайлак.

– До темноты, – ответил он.

Никто не прошел по пляжу, единственными звуками были шелест волн, порывы ветра и крики птиц.

Он пошел к лодке один, медленно и осторожно. Она была более старой, чем казалась из пещеры, поблекшая краска корпуса хранила следы починок, низ лодки был с вмятинами и облупился. Он обошел вокруг, не трогая ее, ища с фонариком признаки – он не знал, какие они могут быть – какой-нибудь хитрости, опасности. Он ничего не увидел, он видел только старую лодку, которая непонятным образом была брошена, без центральных сидений, с отбитым, примерно, на треть лобовым стеклом, вся запятнанная сухим птичьим пометом. Он выключил фонарик и посмотрел в сторону утесов – дотронулся до скобы и ждал сигнала тревоги. Утесы оставались темными и пустынными в бледном лунном свете.

Он ступил на борт, залез в лодку и осветил фонариком приборную доску. Управление казалось достаточно простым: выключатель приводных турбин и подъемной турбины, ручка управления скоростью со шкалой до 100 км/ч, рулевое колесо, несколько измерительных приборов и индикаторов, и переключатель с надписью «Автомат» и «Ручное», стоящий в положении «Ручное».