Я увидел многих людей, которые были мне знакомы, можете мне поверить. Весь этот народ был одет так, как будто они пришли на какой-нибудь прием в Белом доме. Многие из них — отборные негодяи, которые когда-либо существовали. Я знал их в США. Двое или трое из них — убийцы, кроме женщин, их единственное удовольствие — нажимать на спуск пистолета, что они и проделывают с большой ловкостью.

Было много иностранцев: в этом букете преобладали французы и немцы, было двое или трое итальянцев, которых я не знал. Можно было подумать, что Сигелла проводил заседание Лиги наций в своем гнезде.

Сначала я расположился в затемненном углу комнаты, потом направился к бару и заказал двойной виски. Я начал шутить с кем-то из этих типов, и все присутствующие делают вежливые мины, как будто они совершенно не знают, что здесь затевается, а между тем, если суммировать годы тюрьмы, к которым были приговорены присутствующие в этом зале, то получится фантастическая цифра.

Сигелла ходил между приглашенными, как радушный хозяин, перекидываясь словами то там, то здесь, как в высшем обществе. Он, видимо, изучил какой-то учебник правил хорошего тона, так как держался хорошо, это надо признать.

Раздался удар гонга, означавший, что следует приготовиться к обеду.

Лично я не сдвинулся с места, так как не собирался переодеваться. Я ничего с собой не взял, потому что не думал здесь долго оставаться. Я проделал отличное дело в баре, потому что виски — первосортная вещь, и очень приятно, когда он вливается во внутренности.

Через некоторое время, почувствовав, что начал немного пьянеть, я решил познакомиться с домом.

Позади холла имеются большие двери, а напротив — столовая. Видели бы вы эту комнату! Она огромная, с большими окнами, но все шторы задернуты, несмотря на то, что на улице еще светло. Посередине большой стол, на котором я насчитал около восьмидесяти приборов, и столько же стульев вокруг стола.

Я повернул к одному из баров, у которого вновь собиралась толпа, и увидел, что появилась Миранда.

Судя по всему, она была очень довольна, что присутствует на вечере, так как все время улыбалась и оглядывалась вокруг себя.

Она подошла ко мне й сказала, что несмотря на то, что общество кажется ей немного странным, ее забавляет происходящее.

Я усадил ее в одной из комнат, похожую на курительную, где официанты в белых куртках обслуживали гостей, и заказал для нее коктейль. Она выпила и спросила меня, где та женщина, у которой находятся мои письма. Я ответил, что она надула меня и не приехала. Не стоит думать об этом, лучше постараться как можно веселее провести вечер.

— Очень хорошо, Лемми, — сказала она и, наклонившись ко мне, добавила конфиденциальным тоном, — в вас, Лемми, есть что-то, что мне очень нравится. Я не знаю, что это такое, но это так. Как вы думаете, что это?

Я был смущен, потому что если бы эта девочка знала, что собираются сделать с ней в этой паршивой дыре, она не только бы возненавидела меня, но поспешила бы, подобрав юбки, смыться с такой же скоростью, как и при виде двух огромных удавов, интересующихся ее номером телефона.

Немного погодя объявили, что обед подан, и все направились в столовую. Сигелла увел Миранду, а я нашел карточку с моим именем посередине стола.

Сигелла сел в конце стола, справа от него — Миранда, а слева — Констанция. Я вижу, как она расточает улыбки и шутит с этим грязным итальянцем.

Обед был великолепен. Я не знаю, кто его организовал, но блюда, обслуживание, вина, словом, все было отличное. Он проходил слишком медленно и потребовал много времени. Через некоторое время я заметил, что некоторые типы и их девицы совсем осоловели. Мой сосед, например, совсем скис. Дальше сидели две крошки, которые решали спор между собой при помощи кулаков. Оба типа, которые их разнимали, трудились как бешеные.

Недалеко от себя я увидел Йонни Маласа.