Это было бы самым желательным и, начиная с этого времени, Кошен постарается полностью раскрыть „модус операнди“ организации Сигеллы, а также с помощью Мак-Фи и английской полиции принять все необходимые меры, чтобы обезопасить мисс ван Зелден и представить доказательства виновности Сигеллы и его банды.

Вероятно, придется позволить Сигелле увезти мисс ван Зелден, чтобы доказательства его вины были бесспорными. Если все это случится через посредничество Кошена, Правительство США потребует выдать Сигеллу и его многочисленных соучастников, чтобы несмотря на возможный подкуп и другие порочные способы, обвиняемые не смогли избежать ответственности за предыдущие преступления, были бы задержаны, и чтобы вся эта банда преступников раз и навсегда была лишена возможности причинять вред обществу».

Там было написано еще немало. Все это я нашел прекрасным, только немного беспокоился в отношении маленькой ван Зелден.

Теперь уже вы могли составить свое мнение об этом выродке Сигелле. Я полагаю, что и его собственная жизнь стоила для него не больше, чем чья-нибудь другая. Я был почти уверен, что если он придет к убеждению, что банду его настигает полиция, он убьет Миранду, а потом примется за полицейских.

Вот почему я рассчитываю на эту комбинацию с залогом, которая позволит мне войти в контакт с бандой. Сигелла, по-видимому, считает, что в тюрьме я схожу с ума, рву на себе волосы и воображаю, что он убрался из страны. Он уже, наверное, убежден, что как только я выйду из тюрьмы, он сделает из меня приманку для Вилли Боско, а потом уберет нас обоих.

Я весь день ничего не делаю, только курю и пью водичку или играю в дурака с охранником, который говорит на таком странном английском языке, что я с трудом понимаю его. Потом читаю свежие газеты, в которых обо мне написано столько небылиц и всякой чепухи.

А в семь часов меня ожидал настоящий сюрприз.

Появился Шидрот и сказал, что одним из моих английских друзей нанят адвокат, который уже действует, и должен сыграть важную роль в моем освобождении. Он говорит, что английские полицейские, которые меня зацапали, совершенно безмозглые, так как мое американское досье совершенно не касается английского суда. И если кто-нибудь поручится за меня и внесет залог, они должны будут меня выпустить.

Около восьми пришел охранник, который принес мне визитную карточку и сказал, что меня спрашивает какой-то человек. На карточке было написано:

Альфонс Кранц

представитель юридической фирмы

«Зоннерсшим энд Хаифтон»

Нью-Йорк

Я ответил, что согласен увидеть его.

Меня быстро отправляют в какую-то камеру и запирают там, а потом появляется этот тип. У него такой важный и самоуверенный вид. Мне не требовалось особого воображения, чтобы понять, что эта адвокатская контора работает на банду Сигеллы, входя в его шайку, и теперь они собирались сыграть со мной очередную шутку, если только я им это позволю.

Кранц начал с того, что выдал мне кучу чепухи, а потом сказал, что фирма имеет поручение от миссис Констанции Га-лерцин — я, кстати, не подозревал, что Констанция была замужем, — вести мою защиту и добиваться моего освобождения под залог.

Я сказал, что у меня нет желания освобождаться на таких условиях. Он стал разливаться соловьем. Сказал, что я не совсем хорошо понял побуждения миссис Галерцин, а она уверяет, что если я буду благоразумен, то все пойдет хорошо. Они желают мне добра, и если я буду делать то, что они мне скажут, я увижу, какие они мне преданные друзья, и т. д. и т. п.

После того, как я заставил упрашивать себя некоторое время, я согласился, и мой собеседник сказал мне, что завтра, когда я предстану перед судом, у меня будет очень хороший адвокат, что Констанция согласна не только заплатить залог, но и оплатить адвоката, и что меня выпустят из тюрьмы завтра вечером.

После этого он ушел, а я стал размышлять о том, что он мне сказал.